Генералиссимус. Книга 1
Шрифт:
И. В. Сталин для всех нас был величайшим авторитетом, никто тогда и не думал сомневаться в его суждениях и оценках обстановки. Однако в прогнозе направления главного удара противника И. В. Сталин допустил ошибку”.
В то время правильность стратегических решений Сталина вроде бы подтверждалась информацией, полученной от разведки. Нарком государственной безопасности Меркулов в начале апреля 1941 года доложил Сталину:
“...Выступление Германии против Советского Союза решено окончательно и последует в скором времени. Оперативный план наступления предусматривает молниеносный удар на Украину и дальнейшее продвижение на восток...”
В
“23 марта 1941 года начальник разведывательного управления генерал Ф. И. Голиков представил руководству доклад, содержавший сведения источника исключительной важности.
В этом документе излагались варианты возможных направлений ударов немецко-фашистских войск при нападении на Советский Союз. Как потом выяснилось, они последовательно отражали разработку гитлеровским командованием плана “Барбаросса”; а в одном из вариантов, по существу, отражена была суть этого плана.
В докладе говорилось: “Из наиболее вероятных военных действий, намеченных против СССР, заслуживают внимания следующие:
...Вариант № 3 по данным... на февраль 1941 года:
“...для наступления на СССР, — написано в сообщении, — создаются три армейские группы: 1-я группа под командованием генерал-фельдмаршала Лееба наносит удар в направлении Ленинграда; 2-я группа под командованием генерал-фельдмаршала Бока — в направлении Москвы и 3-я группа под командованием генерал-фельдмаршала Рундштедта — в направлении Киева. Начало наступления на СССР — ориентировочно 20 мая”.
Генерал Голиков, не желая попасть в немилость, так как знал мнение и желание Сталина оттянуть начало войны, делал свои выводы, совершенно не вытекающие из развед-данных:
“I. На основании всех приведенных выше высказываний и возможных вариантов действий весной этого года считаю, что наиболее возможным сроком начала действий против СССР будет являться момент после победы над Англией или после заключения с ней почетного для Германии мира.
2. Слухи и документы, говорящие о неизбежности весной этого года войны против СССР, необходимо расценивать как дезинформацию, исходящую от английской и даже, может быть, германской разведки”.
6 мая 1941 года И. В. Сталину направил записку народный комиссар Военно-Морского Флота адмирал Н. Г. Кузнецов:
“Военно-морской атташе в Берлине капитан 1 ранга Воронцов доносит, что, со слов одного германского офицера из ставки Гитлера, немцы готовят к 14 мая вторжение в СССР через Финляндию, Прибалтику и Румынию. Одновременно намечены мощные налеты авиации на Москву и Ленинград и высадка парашютных десантов в пограничных центрах...”
Данные, изложенные в этом документе, также имели исключительную ценность. Историки (да и сам Кузнецов) отмечают этот доклад как заслугу адмирала. Однако выводы, предлагавшиеся руководству адмиралом Н. Г. Кузнецовым, не соответствовали приведенным им же фактам: “Полагаю, что сведения являются ложными и специально направлены по этому руслу с тем, чтобы проверить, как на это будет реагировать СССР”. (Выводы эти в
В самые последние дни перед нападением поступало особенно много предупреждений о готовящейся войне от разведчиков, дипломатов (наших и иностранных), зарубежных доброжелателей, перебежчиков.Но, с другой стороны, Берия, самый близкий человек, которому Сталин верил безгранично, докладывал 21 июня 1941 года следующее:
“Я вновь настаиваю на отзыве и наказании нашего посла в Берлине Деканозова, который по-прежнему бомбардирует меня “дезой” о якобы готовящемся Гитлером нападении на СССР. Он сообщил, что это нападение начнется завтра. То же радировал и генерал-майор В. И. Тупиков, военный атташе в Берлине. Этот тупой генерал утверждает, что три группы армий вермахта будут наступать на Москву, Ленинград и Киев, ссылаясь на берлинскую агентуру”.
А 16 июня 1941 года на стол Генсека положили от наркома государственной безопасностиСССР В. Н.Меркулова донесение из Берлина:
“Источник, работающий в штабе германской авиации, сообщает:
1. Все военные мероприятия Германии по подготовке вооруженного выступления против СССР полностью закончены, и удар можно ожидать в любое время”.
Далее излагались многочисленные конкретные факты, подтверждающие этот вывод. Сталин был дезориентирован противоположными докладами самых близких и, вроде бы, самых осведомленных работников.
21 июня на сообщении нашего военного атташе во Франции генерала Суслопарова о том, что, по достоверным данным, нападение назначено на 22 июня, Сталин написал: “Эта информация является английской провокацией. Разузнайте, кто автор этой провокации, и накажите его”.
А Берия расправлялся с теми разведчиками, которые присылали правдивую информацию, ничего не подозревая о том, что Сталин верит договорам, заключенным с Гитлером, и находится в сетях хорошо организованной немецкой дезинформации.
Вот одна из резолюций Берии 21 июня 1941 года на документе, обобщающем донесения разведчиков:
“В последнее время многие работники поддаются на наглые провокации и сеют панику. Секретных сотрудников “Ястреба”, “Кармен”, “Верного” за систематическую дезинформацию стереть в лагерную пыль, как пособников международных провокаторов, желающих поссорить нас с Германией. Остальных строго предупредить”.
Почему так упорно не хотели видеть реальную обстановку Сталин, Берия да и многие другие руководители того времени? Заподозрить их в злом умысле, конечно же, нельзя.Немогли они желать беды и поражения своей стране и армии. Ошибались?
Да, пожалуй, это самое подходящее определение их действий. И в этом даже есть некоторое им оправдание. Дело в том, что сегодня мы судим о разведывательных сведениях, зная, какие из них были правдивые, а какие ложные. А в годы, которые предшествовали нападению, к Сталину стекался огромный поток самых противоречивых сведений. Да еще вносили путаницу комментарии политиков, военных, дипломатов, и каждый из них старался убедить, что именно его аргументы и суждения правильные.
Прямо скажем, непросто было Сталину разобраться в этом информационном хаосе. И при всем при том он был, как говорится, себе на уме: все читал, всех слушал, но в глубине души верил, что он не только договорился с Гитлером, но и перехитрил его.