Генетический шторм
Шрифт:
Серое небо не дает определить время дня, кажется, что сейчас уже вечер, а ведь самое утро. Посмотрел на часы – уже восемь, пора бы им возвращаться. Что они тянут?
– Командир, может, вызову их? – крикнул с дивана Будко, старик тоже переживает.
– Давай!
Василий Семенович пошел под тент, к рации блокпоста, Ной ударился куда-то звонить по проводному телефону, наверное, поторапливает женщин с горячим завтраком. О чем именно говорил шкипер, я не слышал, так как сидел в салоне с открытой форточкой, смотрел в бинокль на правобережье.
Замершие
Эта тишина и неподвижность пейзажа рождают новый феномен – страх необычного, по себе чувствую, хотя Гарика боязливым вряд ли кто осмелится окрасить. Глаза привыкли, что ничего перед тобой не движется, им остро не хватает динамики событий, начинаются фантомные перемещения, боковым зрением иногда ловишь странное, будто кто-то скакнул, прыгнул в сторону, переместился бесшумно на крыше, не потревожив жестяную черепицу – и это нечеловеческое. Черный подвижный силуэт. Чушь.
Но я уже их три раза видел!
Глаза реально тренируются на движение: когда в кои веки вдали пробегает одинокая кошка, то ее замечаешь сразу же, даже на приличном расстоянии, пусть в форме размытой точки. Из-за этого постепенно начинаешь верить в «фантомки». Спрашивал: у остальных то же самое, особенно у молодых, наигравшихся в консольные игрушки. Детки ждут зомбаков и всякой вампирятины.
Меня же реально беспокоят не ходячие мертвецы, а дичающие по вечным правилам эволюционных законов стайные собачки, я хорошо знаю, во что они превращаются в тайге и лесотундре – пострашней волков будут. Заставил мальчишек на посту у «пешеходника» взять еще и ижевский обрез «вертикалки» двенадцатого калибра, тот самый, выцарапанный у Мокшанцева попервости, и поясной патронташ с крупной дробью, это самое лучшее средство от дурной стаи. Отдача, не отдача – так спокойней.
Парни взяли, примерились, и Марик восхищенно выдохнул:
– Мощняк, такой толпу зомби положить можно!
– А если дуплетом… – мечтательно подхватил второй.
Я значительно цыкнул зубом, строго покачал головой:
– Марик, вам тут о реальном думать положено. А не о комиксах.
– Дядь Гарик, да как же! – с чувством оскорбленного достоинства произнес пацан. – Какие комиксы, мы уже не раз замечали – то за «Тремя солдатами» кто-то на ларек прыгнет, то по крышам домов пробежит!
Напарники тут же поддержали бригадира. Я поежился. Представляю, как им тут вечером. И не скажешь, что врут, если сам чертиков на крышках ловил. Собравшись с мыслями, объяснил им про фантомные чудеса и убедился, что они мне ни на копейку не поверили. Подумал и плюнул, так даже лучше, глядишь, романтический страх добавит ребятам лишней бдительности.
Подошел довольный шкипер:
– Едут уже, все нормально, нагрузились.
– Что-то долго они.
– Алик говорит, округу заодно разведали.
– Про встречу говорил?
– А как же. Говорит, не надо, мол, вокруг спокойно.
Я подумал немного.
– Все равно едем, садись.
Оповестив Ноя о решении, мы тронулись. Сначала прокатились по мосту, остановились. Потом я проехал чуть дальше и встал на кольце, напротив кафе «Жили-были». Посмотрев вокруг, прижал высокий джип ближе к домам, чтобы машину не могли заметить из громады «Нового века». А вот нам отсюда многое видно, все дороги, как на ладони, незаметно не подкрадешься.
«Пш-шш…»
– Алик, вы где там?
– Выезжаем на Ленина, идем штатно! – неожиданно громко заявил Гумиров.
– Мы на кольце стоим, двигайтесь.
Вскоре показалась крошечная колонна охотников за сокровищами, прицеп набит доверху, груз крепко стянут веревками. Вездеход-кабриолет тоже полон, улов у мародеров, чувствуется, весьма богатый, не зря мужики съездили. Пропустив добытчиков вперед, мы со шкипером тронулись за ними, обратно – рейд закончен.
Все остановились на блокпосту, ребята шумно полезли из машин. Разведчикам нужно снять напряжение, чужой район остался за спиной, все обошлось, теперь можно и расслабиться. Вот что значит своя территория, как в кровавой древности, главная и единственная моральная и психологическая опора – «Земля родная». Сразу легко становится.
– Надо бы почаще выбираться за кордон, коллеги, – выдал свой первый наболевший вывод Петр, с трудом приседая возле прицепа. – Иначе никаких сил не хватит в этой чертовой тишине мотаться, аж глаза ломит… Привычка нужна, нагрузка на нервы.
– Что, никого так и не встретили? – знаю, что гипотетика, но уточнил.
– Никого, ни одной живой души, – с энергичным кивком подтвердил Манченко-старший. – Алик! Очки свои забери! Стопка лучшего за заказ!
Армянин тут же подошел, обрадованно взял красный фирменный пакет, поблагодарил и оперативно направился к сыновьям, наблюдающим за мостом, примерять обновку. Зачем они ему сейчас, солнца и близко нет? Про меня «в крутых очках» от радости что-то позабыл…
– Ситуация тяжелая, – начал Гумиров, отвинчивая крышку большого «постового» термоса с горячим чаем. – Чувствую, родной Адлер практически мертв, аж не верится, сука. Ни звука, и следов не видно! Петр смотрел, он, оказывается, у нас следопыт, замечает нужное. После дождя, говорит, никто не ездил. А пешком сейчас люди не ходят, сам понимаешь.
– Твой вывод? – быстро спросил я.
– Выживет всего одна крупная банда, – осторожно объявил он. – Та, что в «Южном Взморье» сидит, если на вокзале кто-то еще не сел. И мы напротив. Так что, рано или поздно, схлестнемся.
– Это уж как карта ляжет, – не согласился я. – Сейчас многое меняется, идиоты умирают быстро.
Алик неопределенно склонил голову, чуть поджал губу:
– Черт его… В общем-то, пусто. Даже как-то слишком пусто. Магазин до нас ломанули, очень удобно, двери уже вынесли. Ломали явно молодые, забирали всякую хрень. «Найковские» кроссовки выгребли, весь стенд, майки модные, толстовки…
Я на то и рассчитывал, гопота масс-брендовое любит. А нам нужна трекинговая и горная обувь, в том числе и зимняя, и не понтово-уличная. В задницу те «найки», пусть эти марамои их себе заберут.