Генетический шторм
Шрифт:
– Прямо поехали, – скомандовал я и сразу полез открывать люк.
Линна уверенно вжала под восемьдесят, и мы понеслись, всего с одной остановкой по пути, когда я в прицел «СВД» рассматривал темные корпуса «Взморья». «СКС» оставил в общине, для усиления. Наше с Линной основное оружие – колеса, а не стволы.
Интересно бы, конечно, заглянуть в мрачные окна брошенного санатория и посмотреть на лица обитателей нового типа. Этих внеплановых постояльцев некогда знаменитой здравницы, проснувшихся от рева двигателя проклятой машины пришельцев, что никак не успокоятся, так и
Как и в прошлый раз, мимо бетонной ограды санатория мы проскочили гладенько, без всяких проблем, да и позже на дороге желающих гордо встать поперек не обнаружилось. Жизнь, она всегда научит.
Но проблемы начались, и это были проблемы выбора. Как быть? Выскочить с улицы Ленина на Адлерское кольцо? Так туда и в мирное время мне было страшно соваться, я не местный, человек из тайги, тут сам черт не разберет, куда ехать по хитро сплетенным «лепесткам». Зато быстро, путь торный, широкий. Подъезжая к нижней развязке, поехали медленней.
– Там на бетоне засаду не поставишь, слишком широко, – вслух рассудила москвичка, не отрывая взгляда от дороги.
Угум. И спрятаться засадникам негде будет, и обзор хорош. Минус тоже есть: если уж запрут, то останется только вниз прыгать, ломая бошки и ноги.
– Закручивайтесь, мадам, поехали.
Эх, опять не посмотреть мне на речку Хероту, ну что за лажа…
На подъезде к улице Гоголя Линна плавно заложила левый вираж, увеличила скорость на выходе, поднимая машину на нижнюю эстакаду. Там «Диско» накренился в длинном повороте, мимо пролетели красные крыши домов, потом джип выровнялся и резво помчался по прямому участку эстакады к главному кольцу. Маленькие домики проводили нас взглядом и скрылись из вида.
Вот уж где был настоящий постапокалипсис…
Здесь абсолютно все воспринималось немыслимой дикостью – навсегда затихшая широкая белая лента высокотехнологичного бетона, поднятая высоко над землей, огромные опоры эстакады, гигантские разноцветные кольца над трассой – символы Олимпиады. Старый добрый Адлер, весь в маленьких ярких крышах мини-гостиниц, в зелени декоративных садов и редких рощ на незастроенных участках драгоценной земли, даже после смерти казавшийся живым, остался внизу, под нами. Здесь же царило бездушное – холодный бетон и жесть отбойников.
И ни одной машины на рукотворной высоте, никакого движения на свежевыстроенной долгожданной магистрали, призванной удобно доставлять людей к месту и спасать их же от бесконечных былых пробок. Что тут было? Наверное, в самом начале менты перекрыли дорогу: кто влип, тот успел съехать, а новых борзых уже не нашлось.
Опять крутой правый поворот, уже вниз. Ай!
Пожалуй, надо пристегиваться, нос расшибу, резво госпожа Литке рулит. И тут мы увидели машину, которая осталась.
У массивного отбойника на эстакаде стоял одинокий черный «Додж-калибр».
– Стопимся, шеф?
– Тормози.
Что мы тут забыли, блямба?.. Ничего, для начала считаем, что просто так встали.
Знаете, в таком пейзаже даже один автомобиль вызывает невольную оторопь, ведь ты после спокойной езды в пустоте моментально привыкаешь к мысли, что никого тут нет, путь был закрыт, эстакада стерильна. И вдруг из-за поворота выплывает силуэт…
Полминуты мы сидели молча, мрачно смотрели по сторонам в открытые форточки. Отметил идеально чистый воздух. И никаких вам выхлопов, привыкайте. Весна. Совсем скоро жаркое солнце начнет нагревать и размягчать асфальт, испарять остатки красок, к амбре добавится гнилая вонь неубранных отходов… Бр-р, и представлять не хочется!
На счастье, пока здесь командует морской бриз либо прохладный чинук, сваливающийся с хребтов. Так, вслед за канадцами, называет один знакомый норильчанин холодный ветер, падающий вечером с плато Путорана в глубокие озерные долины.
Ну что, начинаем… На всякий случай достав из кобуры пистолет, я покинул недовольно замерший джип, еле слышно щелкавший остывающим двигателем, и пошел к брошенной машине.
Слишком пусто вокруг, слишком тихо. Какая, к лешему, засада, да здесь каждый чих эхом отдается! А ведь спрятаться действительно негде, права баба. Медленно подошел, заглянул через слабую тонировку на водительское место. И сразу же отпрянул, тряхнул головой.
– Есть? – крикнула Линна в форточку.
Я молча кивнул. Мужик. Один.
– Что делать будем? – спросила она, собираясь выходить.
– Сиди пока здесь, наблюдай, держи стороны, – решил я и полез в багажник.
Схватил любимую красную фомку, прикинул на руке – маловато будет, подумал и взял лом, большой такой, увесистый.
Хоронить всех встречных я не могу и не буду, жизни не хватит. Хоронить сейчас надо своих, клановых, врагов убитых и всех тех, на ком душа зацепилась, с кем судьба свела впрямую. Такое понятие я вывел, не знаю, по кресту это будет или отмаз. Мне кажется, что это единственный выход, единый способ и с ума не спрыгнуть, и человеком остаться. И никаких рефлексий. Хотя нет, а это что, Гарик? Ты вот что сейчас делать будешь, не рефлексия, скажешь?
Бац! Бац! Хрусть!
Тремя сильными ударами лома я смял невеликое заднее стекло «калибра», зачем-то пожалев машину – стильная штучка, – пнул по паучьим разводам ногой в высоком ботинке, пробивая остатки стекла, и сразу отбежал, вонь страшная. Ух!
Бац! Опять ломом. И сбоку пару раз, для верности.
Хоронить я тебя не смогу, пацан, ты уж прости, негде и некогда, сам видишь, такие времена настали. Но и оставлять человека навечно гнить в закупорке, постепенно превращаясь в страшную слизь, заставить напоследок мариноваться в этой герметичной, высококачественной консервной банке американского производства я не буду, не должно быть так, неправильно это.
– Заводи пока!
Фу, мля! Зажал нос. Близко мы встали, не рассчитал, и это тоже опыт, вернее, его нехватка. А почему повязок заранее в аптеке не набрал, а? Опять не подумал… Тогда терпи.
Бамц! Бамц! Все, не могу больше терпеть, задохнусь. Ну что, так пойдет? Пойдет. Глядишь, внутрь скоро пролезут пообвыкшиеся падальщики, звери да птицы, растащат по кусочкам, превратится человек в землю, даст новую жизнь, обернется деревом, или цветком каким. А не слизью.
– Поехали дальше, Линна.