Генезис
Шрифт:
Тварь не двинулась, но заговорила голосом зычным и глубоким, хоть и не имела рта. Слов ее никто не мог понять. Миг спустя она смолкла, потом вновь стала изъясняться на столь же неведомом наречии. На третий раз Калава воскликнул:
— Хой! То речь Сияющих Полей!
Существо затихло, будто обдумывая то, что услышало, а потом произнесло на языке сирсуских улонаи:
— Не бойтесь. Я не причиню вам зла.
— «Мало ведомо человеку и еще меньше понятно, оттого да склонится он до земли пред мудростью», — провозгласила Ильянди и чуть обернулась к спутникам: —
Те неуклюже повиновались.
На безликой маске проступили людские черты. Был тот человек темнокож, но никого подобного ему моряки прежде не встречали: нос он имел широкий, губы тяжелые, глаза круглые, а волосы туго курчавились. Но все же вид волшебства ободрил их.
Приглушенным, но ровным тоном Ильянди спросила:
— Чего ты желаешь от нас, господин?
— Сложно сказать, — ответило странное существо. И добавило после паузы: — По всему миру царит смятение. Вот и я… Можете звать меня Брэннок.
Капитан собрался с мужеством:
— Я же — Калава, сын Курво, из клана Самайоки. — Тут он шепнул Ильянди на ухо: — Не сочти за непочтение, госпожа моя, что не называю ему твоего имени. Пускай он лучше оплетает своими чарами меня.
Хоть по Брэнноку не было видно, какого он пола, все же Калава понял, что это мужчина.
— Господину моему нет нужды знать имена, чтобы поступить с нами, как пожелает, — ответила она. — Я зовусь Ильянди, дочь Лайтин, рожденная в клане Арвала, а ныне — вилку пятого сана.
Калава прокашлялся и добавил:
— С твоего позволения, господин, мы не станем называть остальных. Они и без того напуганы.
За спиной он услышал ворчание и незаметно улыбнулся: стыд не даст людям сбежать. Что до него самого, страх уступал место звенящей готовности ко всему.
— Вы ведь нездешние, так? — спросил Брэннок.
— Нет, — ответил Калава, — мы разведчики, прибывшие из-за моря.
Ильянди, недовольная его вмешательством, спросила:
— Господин, нарушили ли мы твои рубежи? Нам неведомо было, что сие запретный край.
— Да нет, — ответил Брэннок, — не то чтобы в полном смысле этого слова… — Волшебное лицо улыбнулось. — Слушайте, давайте поговорим. Нам много чего надо обсудить.
— Речь его — не как у человека, — вполголоса предостерег Ильянди Калава.
— Лишь не как у тебя, — отмахнулась та.
— Идемте в тенёк.
Брэннок указал на старый кривосук с раскидистой кроной, и сам зашагал туда, убрав третью ногу. Поперек дороги лежал огромный поваленный ствол, Брэннок нагнулся, ухватил его и оттащил в сторону. Весь отряд Калавы не смог бы и сдвинуть с места такое бревно. Перелезть через него было бы нетрудно, но существо нашло, как, не причиняя никому вреда, показать свою силу, — и моряки еще больше осмелели. Но все же рассаживались они с благоговейным трепетом. Капитан, вилку и незнакомец остались стоять.
— Ну, рассказывайте, кто вы такие, — сказал Брэннок.
— Несомненно, сие тебе ведомо, господин, — ответила Ильянди.
— Может, и так.
— Надобно поступать, как он велит, — произнес Калава. Они стали отвечать на вопросы.
— Понял. Значит, вы первые люди, попавшие в этот край. Тем не менее ваш народ уже давно живет в родных местах, верно?
— Со времен незапамятных, господин, — сказала Ильянди, — хотя легенда гласит, будто предки наши пришли туда с юга.
Брэннок опять улыбнулся:
— Вы очень храбры… э-э… госпожа моя. Кстати, вы ведь говорили своему товарищу, что члены вашего ордена уже встречались с существами вроде меня?
— Ты расслышал ее шепот с расстояния в полброска копья?! — вырвалось у Калавы.
— Или, господин, ты читаешь наши мысли, — проговорила Ильянди.
— Нет, не читаю, — серьезно ответил Брэннок. — Иначе зачем мне вас расспрашивать?
— Осмелюсь ли спросить, откуда ты прибыл?
— Сердиться я не стану, но и объяснить как следует не смогу. Хотите мне помочь — расскажите о тех, кого видели.
Ильянди не сумела скрыть внезапного напряжения мускулов. Калава, стоявший рядом, онемел. Даже неучи матросы поразились: неужели бог способен такое сказать?
— С высот приходили они в давнюю пору к иным из вилкуи, а временами — к вождям, — заговорила Ильянди, тщательно выбирая слова. — Повелевали они, что должно делать народу и что не должно. Нередко приказы их было трудно понять. Для чего кивалуи строить водяные мельницы на Поспешной реке, когда есть у них в изобилии рабы, которые могут молоть зерно? Но делились они и мудростью и давали советы, где и как познавать нам пути природы. И всякий раз Высокий запрещал открыто рассказывать о своем приходе. Записи о том сохранились в тайных летописях вилкуи. Однако тебе, господин…
— Как эти существа выглядели? — резко спросил Брэннок.
— Были то фигуры, сотканные из пламени, крылатые или же подобные человеку, с трубными голосами…
— Секира Рувио! — воскликнул невольно Калава. — То, что пролетело у нас над головами, когда мы были в море!
Матросы, сидевшие на земле, задрожали.
— Да, — мягко произнес Брэннок, — возможно, я к этому причастен. Но что касается остальных…
Лицо его дернулось и исчезло, чтобы появиться лишь через миг.
— Прошу прощения, я не хотел вас пугать. Просто забылся. — Черты закаменели, и голос стал как звон колокола: — Внемлите. В небесах идет война. Я извергнут из гущи битвы, и в любой миг могут меня отыскать вражьи охотники. Весть, что несу я, должна — сие очень важно! — достигнуть… м-м… священной горы на севере. Поможете ли вы мне?
Калава стиснул рукоять меча так, что кожа у него на пальцах едва не лопнула. Ильянди побледнела — ни кровинки. Готовая к тому, что сейчас же молния поразит ее, она произнесла:
— Господин мой Брэннок, как можем мы увериться, что ты — один из богов?
Гром не грянул.
— А я и не бог, — ответил он ей. — Я тоже могу погибнуть. Но те, кому я служу, обитают среди звезд.
Лишь когда ночью расступаются облака, в небе становятся видны таинственные огни. Но учили Мыслящие-о- Небе, что весь строй их обращается вокруг Оси Севера… Ильянди не согнула спины.