Гении исчезают по пятницам
Шрифт:
— Леонид Яковлевич, пожалуйста, опишите мне этого человека, и фамилию бы, если вы запомнили.
— Йоган Брюгге его звали, он, по-видимому, немец, говорил с таким… акцентом немецким. Молодой, лет тридцать, подтянутый, аккуратный, одет хорошо, со вкусом.
— Особые приметы?
— Нет. Не было. Но только, может, вы не станете раздувать это все? Нехорошо же получается, я вам говорить был не должен, но сказал. Они вам не доверяли, теперь вы им будете не доверять, получается, что из-за меня вы, может, и денег за работу не получите…
— Успокойтесь, Леонид Яковлевич, ради бога. О том, что вы мне рассказали, никто в редакции не узнает. Я просто хочу убедиться, что с вами действительно разговаривал коллега Эренбурга.
— Конечно, коллега, кто же еще? — изумился пенсионер.
Николай только пожал плечами:
— Не знаю, Леонид Яковлевич. Дело все в том, что когда мы портфель возвращали, то ни вашей фамилии, ни вашего адреса в отчете не значилось. Вот такие пироги.
— То есть как же?.. То есть это что же? Это преступник был, что ли? Не-е-ет, вы меня разыгрываете, наверное, не мог я так ошибиться!
— Ну и ладно, — кивнул Николай. — Не будем пока паниковать. Может быть, как-то о вашем существовании в редакции все-таки узнали, просто я пока не в курсе. А кстати, этот Брюгге просил только перечислить содержимое портфеля или еще о чем-то спрашивал?
— Да, спросил, заглядывал ли я в блокнот, читал ли, что там написано.
— А вы?
— Сказал как есть: в блокнот заглянул, но стенографии не знаю, потому ничего не понял, а вообще-то я адрес искал или хотя бы фамилию владельца, но не нашел.
— Хорошо, Леонид Яковлевич, держите меня в курсе. Если этот Брюгге еще раз объявится или позвонит, или вы почувствуете, что кто-то за вами наблюдает, или узнаете, что кто-то о вас соседей расспрашивал, сразу звоните мне. Договорились?
Проводив пенсионера до дома и убедившись, что по крайней мере в данный момент за ним никто не следит и квартира его не нашпигована «жучками», Николай позвонил Лидочке и поинтересовался, работает ли у них Йоган Брюгге?
— Работает, — подтвердила секретарша госпожи Леви, — а вам он зачем? Он с Костей никак не пересекался, Йоган у нас за спортивные новости отвечает.
— А сейчас он на месте? Могу я подъехать и поговорить с ним?
— Он в отпуске, отдыхает в Испании.
— Точно?
— Да точно, конечно! Неделя как уехал, вернется дня через три-четыре. Вы мне объясните, зачем он вам, может, я могу помочь?
— Нет, спасибо. Забудьте.
Вот, значит, как! Получается, кто-то… Да понятно кто — злодеи! Состряпали себе фальшивую ксиву и пришли прессовать пенсионера. А как они на него вышли? Очевидно, следили за офисом «Глории» и видели, что он притащил портфель, но прямо на крыльце отобрать его не решились. А как узнали, что надо наблюдать за «Глорией»? Прочли объявление, проверили телефон, а он в любом справочнике есть вместе с адресом. Блин, нехорошо получилось. Выходит, пока мы их ищем, они за нами наблюдают. Нехорошо. Совсем нехорошо.
Но сюрпризы на этом не закончились. Николай таки прошелся по барам, причем начал с «Чикаго-клуба», где Эренбург подцепил девочек и двинулся мимо супермаркета в направлении Курского вокзала. В кафе «Лотос» он заходил и в прошлый раз, но бармен уверенно заявил, что Эренбурга ни разу в жизни не видел. А теперь за стойкой стоял совсем другой человек, и этот человек по имени Юрий журналиста опознал легко и уверенно.
— Он у нас постоянно полируется, — заявил Юрий. — Только в последние дни что-то не появлялся.
— Полируется?
— Ага. Есть такой контингент. Каждый день, вернее, вечер моцион по десятку заведений, в каждом пропускают по сто грамм, а под конец бутылочку пивка — отполировать. Я этого почему запомнил… Обычно такая публика после полуночи заканчивает, а этот часам к девяти вечера уже бывал в кондиции.
— И что, тридцать первого июля он тоже у вас полировался?
— Вы бы еще про январь спросили! Сколько времени прошло.
— Ну, попробуйте вспомнить, — попросил Николай. — Это очень важно.
— А что, натворил что-то гражданин?
— Наоборот, его ограбили и чуть не убили.
— Ну не знаю… — задумался бармен. — Тридцать первого моя смена была, точно. Не видел я этого мужика с неделю уже. Да, пожалуй, как раз в тот день я его последний раз и обслуживал.
— А что-нибудь еще помните? С портфелем он был? Что пил? С кем пил? С кем и когда ушел?
— Вы прямо такого от меня хотите!.. Портфеля не помню, заходил где-то в половине десятого примерно, выпил, как обычно, кружку пива, сидел один. Больше ничего в голову не приходит.
— И на том спасибо. А почему ваш сменщик мне не сказал, что этот мужик ваш постоянный клиент? Я ведь был тут пару дней назад…
— А вы ему деньги предлагали? Он задаром пальцем не пошевелит, не то что языком. Это я, кстати, намекаю…
— Понятно. — Николай выудил из бумажника десятидолларовую купюру. — Хватит?
— Лучше бы две, — улыбнулся бармен.
— Больше нету, — соврал сыщик. — Но если что-то еще вспомнится, может, и наскребем по сусекам.
Денис Грязнов
— Ну как вам наш мастодонт? — поинтересовался Борис Рудольфович, когда они с Денисом покинули кабинет академика. — Вы не удивляйтесь, он не кокетничает и детективные загадки Эренбурга действительно выбросил из головы в ту же секунду, когда расстался с журналистом. Нет, само собой, Сергею Сильвестровичу небезразлична та чертовщина, которая творится в стране с этими непрекращающимися убийствами. Но для него это не повод записываться в детективы.
Помощник Беспалова привел Дениса в маленькую, уютную комнатку: письменный стол, диванчик, кофеварка на приставном столике и развесистый фикус в необъятной деревянной кадке.