Гении места или Занимательная география
Шрифт:
– Кто?!
– Романцов Ахмед Валерьевич. Ваш проводник – если вам повезет, и он согласится.
– Чудное у него фамилия-имя-отчество. Откуда такое?
– Вот у него и спросите, – протягивая руководителю экспедиции клочок бумаги с телефонным номером. – Он страсть как любит такие вопросы.
Оставшись в одиночестве, хозяин кабинета смотрит в окно, щурясь на почти весеннее солнце, и хитро ухмыляется себе в усы.
– Если он еще раз откроет рот и скажет что-нибудь в таком же тоне, я на
– Инна, не заводись! И, ради всего святого, не спорь с ним!
– Да кто он такой?! И что о себе возомнил?! Мы, между прочим, ученые! А он просто рыбный инспектор!
– Не вздумай так ему сказать! Он – инспектор рыбоохраны. И не задавай ему дурацких вопросов, если не хочешь получать ответы, которые тебе не нравятся.
Женщина-ученый обиженно поджимает губы, но молчит.
– Ахмед Валерьевич, вы вообще устаете?
– Нет.
– А вот мы устали. Мы, знаете ли, не привыкли так много ходить.
– Вы должны были знать, во что ввязываетесь.
– Но мы же не кросс бежим! Куда так торопимся?!
– До заимки дойти надо. Или вы хотите в палатках ночевать?
Руководитель палеонтологов вздыхает.
– А долго еще?
– Полтора часа. Нет. Два, – поправляет себя. – Вы плететесь как улитки.
Руководитель группы приноравливает свой шаг к шагу этого странного инспектора обманчивой наружности. Среднего роста, сухощавый, но рюкзак прет здоровенный, и выносливый как вол.
– А вы действительно ихтиолог?
– Кто вам сказал?
– Иван Матвеевич.
Романцов молчит какое-то время.
– Нет, неправда. Я на биологическом факультете учился. Три курса. Потом бросил.
– Почему?
– Надоело.
Сказано таким тоном, что расспросы продолжать никакого желания нет.
Не объяснишь людям, что это такое – когда тебя зовет Обитель. Да и кому нужно это высшее образование? Томалу точно не нужно. Ахмед поправляет лямки рюкзака. Вот эти, например, его нынешние подопечные, с высшим образованием, с учеными степенями. Неразумные и беспомощные – как дети.
– А скажите мне, – Романцов неожиданно сам продолжает разговор. – За каким чертом вас в такое время понесло в экспедицию? Копать же не будете – в снегу еще все.
– Мы на разведку, Ахмед Валерьевич. Обстановку оценить, прикинуть – как и что. А летом уже приедем в полном составе. Когда у вас тут снег сходит?
– Только через пару недель подтаивать начнет. А окончательно сойдет через пару месяцев.
– Толя, как ты думаешь, сколько ему лет?
– Не знаю. Не двадцать точно, – руководитель группы пытается шутить.
– И не тридцать, – задумчиво отвечает Инна. – У него такая внешность – может быть и сорок, и пятьдесят, и шестьдесят. Непонятно. Знаешь, мне его даже жалко. Одинокий немолодой мужик. Он поэтому такой на язык злой.
– А с чего вы взяли, что я одинокий?
Беседующие ученые вздрагивают.
– Обручального кольца нет на пальце.
– Это ничего не значит, – он подходит к костру, ворошит палкой угли.
– Значит, у вас есть семья? – Инна в последнее время осмелела и снова пристает к проводнику с вопросами. Причем Анатолий уверен, что за этими вопросами стоит теперь уже именно женский интерес.
– Две девочки.
– О, у вас все-таки гарем, Ахмед? – Инна нарывается, точно! Или кокетничает?
Косой взгляд светло-голубых глаз, тонкие губы трогает усмешка.
– Дочки. Доминика и Ангелина. И жена. Алла. Аллочка.
Тут он прижимает ладонь правой руки к губам, словно заставляя себя замолчать. И действительно – так непривычно это ласковое имя в устах вредного, ехидного и достававшего их порой до тошноты инспектора рыбоохраны Романцова, что сидящие у костра умолкают. Но Инна сегодня неугомонна.
– Сколько девочкам, Ахмед?
– Взрослые уже, – он отвечает хмуро, словно смущенный своей внезапной откровенностью.
– Улетели из родительского гнезда?
– Вроде того.
– А скажите, Ахмед, все-таки – почему вас так назвали? – вот, сейчас Инка получит по полной программе – а то в последнее время их проводник на диво дипломатичен.
За всю его полувековую жизнь ему этот вопрос задавали так часто, что... слишком часто. И ответов у него было немало. В честь османского султана. Для смеху. А можно еще правду сказать – что имя Хранителю дает Квинтум. Что имя Хранителя должно находиться в определенном фонетическом созвучии с именем Обители. А еще – что имена Хранителей должны быть по возможности уникальны. Особенно это важно для Альфаиров, но в целом это правило работает для всех. Квинтум старается учитывать национальные и языковые особенности семьи, но получается не всегда. Ну, назвали Ахмедом – что ж теперь? Нормальное имя, он привык. Могли Абубакаром назвать, или Авессаломом – при его-то везении.
– У родителей было своеобразное чувство юмора, – все равно не отстанут.
– Это у вас семейное, видно, – ох, рискует Инна. Но Романцов почему-то не отбривает ее, как обычно. Вместо этого:
– Пойду, воды наберу.
– Знаете, – голос Сани Борисова, самого младшего в группе, звучит насмешливо, – а я понимаю его дочерей. При таком-то папаше только и будешь думать – как бы скорее из дому свалить.
– А жене сваливать некуда, – поддерживает Анатолий. – Бедная женщина – с таким жить.