Гении места или Занимательная география
Шрифт:
На их стороне – общая кровь. Против них – разная энергетика: Мандра, Лейф, Альфаир. Но еще за них сильнейшее желание Варвары и Фарида спасти мужа и отца. Оно и стало определяющим в этом споре за жизнь кифэйя.
Фарид устоял на ногах, лишь покачнулся. И тут же зашелся хриплым, до розовой пены на губах, кашлем Петр. Открылись светло-голубые глаза. И тут уже Варвара рухнула на колени, лицом в грудь мужу. Бледные пальцы дрогнули, коснулись самыми кончиками темных волос.
Фарид прикрыл глаза, подышал. Все хорошо, все в порядке, отец пришел
– Держи, – на детской ладошке большая круглая конфета в золотистом фантике. – Тебе сейчас надо покушать. Последняя. Вкусная. Самая вкусная.
Фарид улыбается.
– Давай напополам? – в ноги тычется самоед. – Чувствую, придется делить на троих.
– Папа не разрешает Пашку конфетами кормить, – Асхат аккуратно разворачивает конфету, пес следит за его действиями блестящими темными глазами.
– Знаешь, – Фарид на мгновение оборачивается, бросает взгляд на обнявшихся родителей, – по-моему, сейчас папа ругаться не будет. Пошли, на улицу выйдем. Я в туалет хочу, заодно покажешь, что там у вас поменялось.
– Пойдем. Только там ветер.
– Напугал северянина ветром, – усмехается Фарид.
И проглотив каждый по причитающей каждому части конфеты, мужчина, мальчик и пес выходят навстречу сырому, уже почти весеннему ветру Заполярья.
После. Мо, Мика, Миша, Лина, Софья, Тагир и Алия.
– Я готов продолжать, – его действительно накормили, чем Бог послал. Точнее, что выдала сердобольная школьная повариха Матрена Семеновна.
– Готов – продолжай. Кто ЭТИ? Откуда они? Зачем пришли?
– Отличные вопросы, Миш, – Мо откидывается на старенькой скамейке. – Кто? Нет, сначала – откуда. Потому что они те, кто живет там, откуда они пришли.
– Гениальное объяснение.
– Верное. Значит, так. Тут у нас имеет место быть... матрешка.
– Матрешка?!
– Жаль, нет Фарида, – вздыхает Мо. – Он бы объяснил понятнее. Тагир, от него нет вестей?
– Нет, – Тагир хмур – больше привычного. – Не надо его сейчас дергать. У него... дело. Важное. Сможет – сам на связь выйдет.
– Хорошо. Сонечка... хоть ты мне помоги с объяснениями. Если ты сможешь. У вас же с Фаридом полное взаимопонимание.
– Помогу, – кивает Софья. – Если смогу.
– Итак. Наша планета – как матрешка. Слои. Есть наш слой. Тот мир, в котором мы живем. Три пространственных координаты, одна временная. Но есть и много... иных слоев. Которые отличаются от нашего. Числом координат. Или какими-то еще моментами. Помните, Фарид как-то говорил... про базовые физические силы, про анаполя и диполя... Не понимал я его тогда. И сейчас не понимаю. Но видел собственными глазами – он прав. И там уже все иначе. И... мы просто физически не в состоянии увидеть... уловить... эти миры.
– Их много? Этих иных миров?
– Да. Кажется, да. Десятки. Или сотни. И почти все они в той или иной степени обитаемы.
– Эти... оттуда?
– Да.
–
– Так и было раньше, – хмурится Мо. – Но эти... кажется, Потан их называл игвы...
– Игвы... – вразнобой, словно пробуя слов на вкус. – И что они?
– Они умны. Очень умны. Слишком умны. Наша наука – жалкое подобие того, на что способен их интеллект.
– И они нашли возможность пробить границу миров?
– Да.
– Зачем?
– Во-первых, просто потому что это был вызов их интеллектуальному могуществу. Они хотели доказать, что могут обойти эти ограничения. А во-вторых... боюсь, вторая причина важнее даже. Или стала важнее для них... в процессе.
– И какая она?
– Гастрономическая.
Повисло потрясенное молчание. Которое далеко не сразу первым нарушает Михаил.
– Они... они людоеды?!
– Не все так буквально, – мрачно усмехается Мо. – Хотя и это они тоже попробуют, наверное. Но им гораздо вкуснее... иное.
– Что?!
– Они совершенно лишены эмоций. И для них нет ничего вкуснее человеческих эмоций.
– Любых?
– О, нет. Самых сильных. И легко вызываемых. Наиболее сладкое для них – то, что испытывает человек, когда ему страшно. Больно. Чем больнее и страшнее – тем пища обильнее и слаще. Пытки и мучительная смерть человека – вот их сервировочная тарелка.
Тихонько заплакала Алия. Она поверила сразу. И еще не отошла от известия о смерти отца. Все остальные тоже молчали, обдумывая услышанное.
– Ну, а мы... – Тагир привычно гладит Алю по голове. – Мы к этому каким боком?
– Не догадываетесь?
– Ну, надеюсь только, что мы с этими... игвами... не земляки.
– Нет. Но мы тоже не здешние. Изначально. И мы пришли... нас отправили сюда... как стражей. От них.
– Значит, о том, что такое возможно, было известно? – тон Михаила резок.
– Да.
– Кому известно? Квинтуму?
– В том числе, как я понял.
– Тогда какого черта?! – Миша вдруг неожиданно кричит. – Если это война... если Квинтум знал, что они придут... то какого черта мы об этом узнаем только сейчас?! Сейчас, когда выкосило к черту почти всех кифэйев... стражей?! Когда игвы почти прорвались?! Хреновые из нас стражи! Хреновая линия обороны у кифэйев, скажу я вам! Когда о деталях не сообщают даже своим!
– Да что ты орешь на меня, будто я – главный генералиссимус в этой борьбе бобра с ослом?!
– Извини, – Михаил так же внезапно понижает голос. – Извини. Сорвался. Но ведь это... странно, ты не находишь? Что мы ничего... ничегошеньки не знали до сегодняшнего момента?
– А, кстати, – подает голос Лина. – Что за борьба бобра с ослом?
– Ну, добра со злом.
– А мы на какой стороне?
– Смешной вопрос, – фыркает Миша. – Конечно, на стороне бобра. Только бобро может так... лажаться. А у осла все четко просчитано.