Гений войны Рокоссовский. Солдатский долг Маршала
Шрифт:
Степной военный округ (в дальнейшем преобразован во фронт), развернутый в тылу Воронежского и Центрального фронтов, имел 573 тыс. человек, около 4 тыс. орудий, 4 тыс. минометов, 1550 танков и САУ. [458]
Войска Центрального, Воронежского фронтов и Степного военного округа превосходили противника в людях более чем в 2 раза, по артиллерии – в 2,8 раза, по танкам и САУ – в 1,6 раза.
В ночь на 4 июля обстановка резко изменилась, противник активизировал разведывательные действия перед фронтом обороны 60-й и 65-й армий. Командующий 60-й армией генерал И. Д. Черняховский получил от начальника разведки сведения о том, что на правом фланге, на участке обороны 24-го стрелкового корпуса обнаружено шестнадцать поисковых групп врага, охотившихся за языками, а на левом фланге, в полосе обороны 30-го
– Какие меры Вы предприняли?
– Обеспечить полную готовность к отражению наступления противника!
– Несомненно, надо быть готовым, но мне кажется, противник хитрит. Такое же положение на левом фланге 65-й армии!
В ночь на 5 июля разведгруппа 15-й гвардейской стрелковой дивизии 13-й армии захватила пленного сапера, который при допросе показал, что он входил в состав группы, производившей разминирование проходов в минных заграждениях, и что с двух часов ночи 5 июля немецкие войска перейдут в наступление с задачей захватить г. Курск. Командующий 13-й армией генерал Пухов немедленно сообщил об этом в штаб Центрального фронта. Рокоссовский впоследствии вспоминал: «До этого срока оставалось чуть более часа. Верить или не верить показаниям пленных? Если они говорят правду, надо уже начинать запланированную нами артиллерийскую контрподготовку, на которую выделялось до половины боевого комплекта снарядов и мин. Времени на запрос Ставки не было, обстановка складывалась так, что промедление могло привести к тяжелым последствиям. Присутствовавший при этом представитель Ставки Г. К. Жуков, который прибыл к нам накануне вечером, доверил решение этого вопроса мне. Я считаю, что он сделал правильно. Это позволило мне немедленно дать распоряжение командующему артиллерией фронта об открытии огня[459] ».
С этим свидетельством полностью совпадают и воспоминания Жукова.
– Что будем делать? – спросил Рокоссовский. – Докладывать в Ставку или дадим приказ на проведение контрподготовки?
– Время терять не будем, Константин Константинович. Отдавай приказ, как предусмотрено планом фронта и Ставки, а я сейчас позвоню Сталину и доложу о принятом решении.
Жукова тут же соединили со Ставкой ВГК. Он доложил Сталину о полученных разведывательных данных и о решении провести контрподготовку. Сталин одобрил это решение и приказал чаще его информировать.
В своем письме, адресованном в сентябре 1967 г. главному редактору «Военно-исторического журнала», маршал Рокоссовский, оценивая деятельность Жукова в качестве представителя Ставки ВГК на Центральном фронте, отмечал: «Жуков Г. К. впервые прибыл к нам на КП в Свободу 4 июля, накануне сражения. Пробыл он у нас до 10—11 часов 5 июля и убыл якобы на Западный фронт к Соколовскому В. Д., так, по крайней мере, уезжая, он сказал нам».
В этой связи считаем целесообразным отметить, что маршал Рокоссовский допустил, мягко говоря, неточность. Маршал Жуков находился на Центральном фронте 9 июля, что подтверждается, в частности, «Хроникой деятельности маршала Советского Союза Г. К. Жукова в период Великой Отечественной войны 1941—1945 гг.». В ней четко зафиксировано: 5—9 июля Жуков находился на Центральном фронте, а затем по приказанию Сталина вылетел в штаб Брянского фронта [460] . Именно утром 9 июля Сталин звонил на командный пункт Центрального фронта и отдал Жукову распоряжение срочно вводить в сражение Брянский фронт и левое крыло Западного фронта, как это предусмотрено планом.
В 2 часа 20 минут 5 июля был отдан приказ о начале 30-минутной артиллерийской контрподготовки, в которой участвовало 2460 орудий и минометов. Ее эффективность оценивается непосредственными участниками тех событий по-разному. Маршал Советского Союза Г. К. Жуков считал, что «артиллерийская контрподготовка нанесла врагу большие потери и дезорганизовала управление наступлением войск, но мы все же ждали от нее больших результатов. Наблюдая ход сражения и опрашивая пленных, я пришел к выводу, что как Центральный,
Столь же реально оценивает результаты артиллерийской контрподготовки и Маршал Советского Союза И. С. Конев, командовавший тогда Степным военным округом. «Следует заметить, что на обоих фронтах первый мощный огневой удар был нанесен по главным средствам атаки, – писал Иван Степанович. – Однако сорвать наступление противника не удалось, хотя взаимодействие между основными силами и средствами первого эшелона врага было нарушено, а сила первоначального его удара значительно ослаблена… Конечно, эффект контрподготовки мог бы быть выше, если бы более точно были определены места сосредоточения пехоты и танков врага в исходном положении в ночь на 5 июля и если бы она была начата в тот момент, когда противник вышел из укрытий после ночного отдыха перед боем. К сожалению, удары нашей авиации по аэродромам противника были малоэффективными, так как противник с рассветом 5 июля поднял свою авиацию в воздух[462] ».
Есть и более положительные оценки. Например, Маршал Советского Союза А. М. Василевский, находившийся в начале Курской битвы на Воронежском фронте, отмечал: «Противник, находившийся в исходном для наступления положении, понес большие потери в живой силе и технике. Дезорганизована была подготовленная им система артиллерийского огня, нарушено управление войсками. Понесла потери и вражеская авиация на аэродромах, а связь с нею у общевойскового командования тоже нарушилась… Гитлеровцы с трудом смогли начать наступление вместо 3 часов утра 5 июля тремя часами позже[463] ».
Маршал артиллерии К. П. Казаков, автор очерка «Всегда с пехотой, всегда с танками», утверждал, что «артиллерийская контрподготовка если и не сорвала наступления противника, то нанесла ему большие потери, нарушила управление и значительно ослабила и дезорганизовала первые удары вражеских войск, которые все же были очень сильны».
А как же оценивал результаты артиллерийской контрподготовки сам Рокоссовский? Вот его мнение: «В результате противник понес большие потери, особенно в артиллерии, нарушилась его система управления войсками. Немецко-фашистские части были застигнуты врасплох. Противник решил, что советская сторона сама перешла в наступление. Это, естественно, спутало его планы, внесло растерянность в ряды немецких солдат. Врагу потребовалось около двух часов, чтобы привести в порядок свои войска. Только в 4 часа 30 минут он смог начать артиллерийскую подготовку. Началась она ослабленными силами и неорганизованно [464] ».
Следует заметить, что немецкие военачальники Э. Манштейн в своей книге «Утерянные победы» и Г. Гудериан в «Воспоминаниях солдата» артиллерийскую контрподготовку, проведенную 5 июля советскими войсками, почему-то даже не упомянули.
В 4 часа 30 минут 5 июля противник начал артиллерийскую подготовку. Одновременно бомбардировочная и штурмовая авиация противника массированными налетами группами до 50—60 самолетов производила бомбардировку и обстрел боевых порядков войск Центрального фронта на всю тактическую глубину, подвергая ударам, главным образом, артиллерийские позиции.
В штабе Центрального фронта около Рокоссовского собрались члены военного совета, командующие родами войск, проведшие бессонную и тревожную ночь. Все ждали указаний командующего фронтом, как действовать дальше. Вместо этого Рокоссовский спросил:
– Вы уверены в правильности наших планов? Я думаю, войска полностью готовы к отражению атаки врага.
Когда все окружающие подтвердили это мнение, Константин Константинович сказал:
– Тогда я советую всем отдохнуть часа два. Если же мы будем бодрствовать, то непременно станем дергать командармов, запрашивая, как у них обстоят дела. А им самим надо во всем разобраться, на это тоже требуется немало времени. Уверен, что, как только появятся новости, они сами доложат. Вы как хотите, а я иду спать.