Гений
Шрифт:
Глава XI
Ночь прошла без новых треволнений, но уже и то, что произошло, казалось Юджину самым невероятным, самым крупным событием всей его жизни. До той минуты, как Анджела вошла в студию, он в сущности не ожидал, что дело примет такой трагический оборот, да, по правде говоря, он и вообще-то мало думал о том, что будет. В последнее время, когда, лежа по ночам, он предавался своим путанным грезам, ему нередко приходило в голову, что в конце концов надо будет расстаться с Сюзанной, хотя как, когда и почему, он сам бы не мог сказать. Он в буквальном смысле слова был без ума от нее, и разлука с ней казалась ему немыслимой. Бывали и другие минуты, когда ему представлялось, что некие неведомые силы заранее сговорились увенчать его жизненный путь, даровав ему полное счастье. Он всегда считал, что жизнью его управляет таинственный рок. И что его талант — дар природы, что на него возложена миссия произвести переворот в американском искусстве или по меньшей мере двинуть его вперед, и что природа обычно посылает для таких целей своих избранников, осыпая их милостями. И тут же ему, наоборот, начинало казаться, что он забава, игрушка каких-то злокозненных сил вроде тех, что толкали Макбета к его роковому концу, и что он обречен на гибель в назидание другим людям. Это, он успел заметить, именно так и бывает. Фортуна — обманщица. Она часто ставит на пути человека пагубные соблазны. Он знал людей, которые погибли ни за что. Неужели и его ждет та же участь?
Да, судя по неожиданному и ошеломляющему сообщению Анджелы, этого можно было ожидать. Но ему не хотелось верить. Судьба не без цели столкнула его с Сюзанной. Избранник неба, он влачил жалкое существование, и Сюзанна была послана ему в награду за его мытарства. Сейчас она вошла в его жизнь, — можно сказать, стремительно брошена ему в объятия, чтобы он возможно скорее насладился ею. Какою глупостью было привести ее к себе домой и тут расточать ей ласки, чтобы быть застигнутым на месте преступления! Но в сущности разве и в этом не виден перст судьбы? Несомненно, так было суждено. И стыд, который он испытал, стыд, который испытали Анджела и Сюзанна, мучительные минуты и часы, пережитые каждым из них, — все это были жертвы, неизбежные при всякой большой ломке. Очевидно, этим и должно было все кончиться. Уж лучше так, чем продолжать прежнюю жизнь. Право же, он достоин чего-то иного, — думал он, — большого личного счастья. Надо как-то уладить дело с Анджелой — либо уйти от нее, либо устроить так, чтобы постоянно и без помехи наслаждаться обществом Сюзанны. Никто не может им это запретить. Он ни за что от нее не откажется. Пусть Анджела родит ребенка. Что ж, он обеспечит его материально, вот и все. Ему вспомнились слова Сюзанны, что она готова уйти из дома по первому его зову. Время для этого пришло. Надо подумать об отдельной студии, но придется держать это в секрете. Анджела им нестрашна. Она бессильна что-либо сделать. Только бы события этой ночи не слишком испугали Сюзанну, не заставили ее передумать. Он никогда не говорил ей, как он предполагает освободиться от Анджелы. Сюзанна знает только то, что слышала этой ночью. Она, конечно, решила, что ничто не должно мешать их любви — они поселятся вместе, не считаясь с тем, как отнесется к этому свет, не считаясь с мнением ее матери, пренебрегая ее братом, и сестрами, и Анджелой, и будут счастливы. Он никогда не пытался рассеять ее иллюзии — он и сам весьма смутно представлял себе, что будет. Он стремился вперед без ясной цели, желая только сближения с нею духовного и физического. Но теперь он должен действовать, не то он ее потеряет. Он должен убедить Сюзанну, невзирая на все, что сказала Анджела, или же расстаться с ней. Конечно, она не захочет расстаться с ним ни при каких условиях. Надо поговорить с ней, объяснить, заставить ее понять, что все это только хитрый маневр.
Анджела тоже не спала; она лежала с открытыми глазами, устремив в пространство взгляд, полный отчаяния. Когда наступило утро, ни один из участников этой драмы так ни до чего и не додумался, но каждый из них понял, как ужасна надвигающаяся трагедия. Сюзанна пыталась в ней разобраться, но она всем своим юным существом тянулась к Юджину, а потому могла рассуждать лишь с этой точки зрения. Она его любит, должна любить, раз он готов ради нее на любые жертвы. Но в то же время она была в крайнем замешательстве, ее мысли были настолько туманны, что Юджин пришел бы в ужас, если бы мог в эту минуту их прочесть. Она была в том состоянии, когда человек, впервые познав красоту жизни и любви, верит, свято верит, что будущее принесет ему радость — много радости и ничего кроме радости. Она не сознавала, как тяжело положение Юджина. Ей были непонятны страдания человека, которому не дано было насладиться высшим блаженством любви и который всегда безрассудно тянулся к тому, что может дать богатство, но все его усилия оставались тщетны. В ужасе от мысли, что бокал с волшебным напитком будет вырван у него из рук после первого же глотка, Юджин лежал во мраке своей комнаты, охваченный нервной дрожью, — в ушах у него звенело, сердце колотилось; он жадно простирал руки к той блестящей жизни, которая так манила его. Сюзанна же, чья жизнь была полной чашей, находилась в состоянии полузабытья, словно в каком-то сонном царстве радости и счастья, где к ее услугам были все наслаждения и оставалось только выбирать. Даже в самые критические минуты ей ничто не грозило. Взять хотя бы сегодняшнюю бурю, — она уже почти отшумела благодаря стараниям Юджина и, вероятно, пронесется, не оставив и следа. Нужно только дать событиям идти своим чередом, и все уладится. Она всегда была уверена, что с ней не может случиться ничего дурного. Вот и сейчас Юджин у себя в доме ухаживает за нею и оберегает ее!
Вот почему Сюзанна не особенно горевала ни о Юджине, ни об Анджеле, ни о себе. Она была не способна на это. Бывают такие натуры. Она считала, что Юджин в состоянии взять на себя материальную заботу и о ней и об Анджеле. Ее мысли уносились далеко вперед — к тому дню, когда этот злополучный брак будет расторгнут и Юджин станет счастлив, да и Анджела тоже. Ей так хотелось, чтобы Юджин был счастлив, и именно благодаря ей, поскольку счастье Юджина зависело, по-видимому, от нее. В отличие от Юджина она, однако, допускала, что могла бы прожить и без него, если бы так пришлось. Она, конечно, не хотела этого, она чувствовала, что для нее было бы величайшим счастьем вознаградить Юджина за все его прошлые муки и страдания. Но если, скажем, они должны будут на время расстаться, то и в этом нет ничего страшного. Ведь потом они опять соединятся. Ну, а если нет!.. Но этого быть не может! Не стоит даже думать об этом. Не странно ли, однако, что ее красота, только ее внешнее обаяние, которому сама она придавала так мало значения, внушили ему такую безумную любовь. Сюзанна, конечно, и не догадывалась о той чисто физической боли, которая терзала Юджина, но одно было для нее очевидно — он без ума от нее. Об этом говорило его лицо и его пылающие черные глаза, устремленные на нее с выражением безграничного восторга и страдания. Неужели она действительно так красива? Конечно, нет. И все же Юджин так стремится к ней. Как странно!
Едва рассвело, Сюзанна встала и начала тихо одеваться. Она решила выйти погулять, а Юджину оставить записку, где ее найти. В городе ей предстояло в этот день только одно дело. Потом она вернется домой, и все постепенно наладится. Раз Юджин заставил Анджелу отказаться от своего решения открыть их тайну миссис Дэйл, все будет хорошо. Они с Юджином встретятся, а потом она оставит свой дом, а он свой, и они уедут куда-нибудь, куда бы Юджин ни пожелал. Но, разумеется, Сюзанна предпочла бы убедить мать, чтобы та стала на ее точку зрения и помогла им. Она предпочла бы это из тех соображений, чтобы Анджела и Юджин не потеряли своего положения в обществе. Благодаря своей молодости и отвлеченным, поэтическим представлениям о жизни Сюзанна считала, что ей удастся одержать верх над матерью и они с Юджином смогут мирно жить где-нибудь вдвоем. Ее друзьям можно будет и не сообщать об этом — а можно и сказать, во всяком случае, некоторым, — и они, наверно, отнесутся сочувственно, ведь все это так красиво и вполне естественно!
Услыхав шаги в комнате Сюзанны, Юджин вскочил, подошел к ее двери и постучал. Когда она открыла ему, одетая для улицы, у него больно сжалось сердце при мысли, что она хотела ускользнуть тайком, даже не повидавшись с ним, — так мало в сущности знают они друг друга. Но едва он увидел ее чуть холодную, притихшую или отрезвленную непривычными думами и сознанием необычности своего положения, — она показалась ему прекраснее, чем когда-либо.
— Вы собирались уходить? — спросил он, когда она подняла на него вопрошающий взгляд.
— Я хотела пройтись.
— Без меня?
— Я надеялась повидаться с вами перед уходом, в крайнем случае оставила бы вам записку, чтобы сказать, где мы встретимся.
— Вы подождете меня? — спросил Юджин. У него было чувство, что он не должен ни на минуту отпускать ее, иначе всему — конец. — Только одну минуту. Мне надо переодеться.
Он прижал ее к себе.
— Хорошо, — тихо ответила она.
— Вы не уйдете без меня?
— Нет. Почему вы спрашиваете?
— О, как я вас люблю! — воскликнул он вместо ответа и, слегка запрокинув ее голову, жадно посмотрел ей в глаза.
Она нежно сжала ладонями его усталое лицо и ответила ему долгим взглядом. Это была ее первая любовь, и она настолько владела всем ее существом, что Сюзанна ничего не видела, кроме Юджина. Он был так прекрасен, он так изголодался по любви! Теперь ее нисколько не смущало, что она находится в доме его жены и что к их любви примешалось так много тяжелого и неприятного. Она любила его. Она всю ночь, не сомкнув глаз, думала о нем. При ее молодости ей было еще трудно все себе уяснить, но она чувствовала, что жизнь его сложилась очень тяжело, что подруга жизни попалась ему крайне неудачная и что он нуждается в ней, Сюзанне. Он так красив, так изыскан, так талантлив! Раз он больше не любит Анджелу, как она может цепляться за него! Конечно, ей будет без него тоскливо. Но неужели же этого достаточно, чтобы удерживать его подле себя? Будь она сама на месте Анджелы, она бы так не поступила. И что меняется от того, что Анджела ждет ребенка? Ведь Юджин не любит ее.
— Обо мне не тревожьтесь, — сказала она, чтобы успокоить Юджина. — Я вас люблю. Как вы можете в этом сомневаться? Мне нужно поговорить с вами. Как миссис Витла?
Она думала о том, что предпримет его жена — станет ли звонить ее матери, начнется ли борьба за Юджина сейчас же.
— Все то же, — устало ответил он. — У меня было с ней крупное объяснение. Я сказал ей о своих дальнейших намерениях, но мы после обо всем поговорим.
Он ушел переодеться, а потом зашел к Анджеле.
— Я иду погулять с Сюзанной, — сказал он тоном, не терпящим возражения.
— Хорошо, — сказала Анджела, от слабости она была близка к обмороку. Придешь к обеду?
— Не знаю, — ответил он. — Разве это имеет какое-нибудь значение?
— Только то, что, если ты не придешь, я отпущу кухарку и горничную. Мне самой ничего не нужно.
— Когда придет сиделка?
— В семь часов.
— Ну что ж, вели приготовить обед, если хочешь, — сказал он. — Я постараюсь вернуться к четырем часам.
Он вошел в студию, где его ждала Сюзанна. Несмотря на бледность и тени под глазами, вид у нее был бодрый и уверенный. Он снова залюбовался тем спокойствием и силою, которые чувствовались в каждом движении ее молодого тела и всегда так восхищали его. Какая изумительная девушка! Сколько в ней выдержки и цепкости, несмотря на то, что жизнь так баловала ее. Когда ночью, накануне, она заявила, что намерена поехать в гостиницу и не вернется домой, пока ей не удастся устроить свою судьбу, Юджин был поражен. Не будь Сюзанна исключительным человеком, разве пришло бы ей в голову, что она должна стать независимой, приискать себе работу? Ведь он не раз слышал от миссис Дэйл, что Сюзанну ждет наследство, оставленное отцом. Вот и сейчас она смотрит на него с таким спокойствием и уверенностью.