Гений
Шрифт:
5.37 Д Две минуты. Бонус
Двейн вышел из портала с таким лицом, как будто случилось что-то беспрецедентно ужасное, дежурный робко указал ему на журнал, но вслух ничего не сказал — замначальника отдела распространял вокруг себя такую мощную ауру катастрофы, что лезть к нему с бумажками показалось неуместным. Он посмотрел на часы и заполнил журнал сам.
Перед дверью своей палаты Двейн остановился, закрыл глаза, пытаясь дышать чаще, но не получалось — воздуха не хватало, хотелось вдохнуть поглубже, и он вдохнул, стискивая зубы от боли — перешёл грань, спина реагировала на вдох немного глубже нормы, реагировала болью. Ему обещали, что это пройдёт, но с каждым днём становилось только хуже, лекарства не помогали, он привыкал к боли каждый день, и каждый вечер казалось, что привык, но она каждое утро выходила на новый уровень. Та доза обезболивающего, которой раньше хватало на три часа, сейчас выветрилась за час, он уже чувствовал, как боль запускает тонкие гибкие пальцы в его грудь, через спину, они смыкаются спереди, обхватывая и постепенно сжимая. Было бы легче, если бы он лежал спокойно и дышал медленно, было бы, если бы…
Дверь открылась, из палаты выглянул Док, окинул его расфокусированным взглядом мага:
— Ты чего не заходишь? Всё нормально? Ложись, рассказывай.
Какая мудрая мысль.
Он опустил голову, чтобы никого не видеть и ни на кого не смотреть, вошёл в палату, подошёл к своей кровати, которую специально для него переделали, придав оптимальную форму для удобства его травмированной спины. Остановился рядом, тихо приказал, не поднимая взгляда:
— Вышли все.
Ребята из группы обменялись взглядами, но вышли, молча закрыв дверь. Двейн аккуратно лёг на живот, уткнулся лбом в подушку, пытаясь расслабиться и перестать своим напряжением причинять себе боль. Не получалось. Сердце колотилось всё яростнее, требуя всё больше воздуха, он плюнул на попытки держать себя в руках, и потратил остатки самообладания на то, чтобы посмотреть на Дока и сказать беззвучным шёпотом:
— Звукоизоляцию включи.
Док перепуганно округлил глаза, но амулет провернул, спросил:
— Что, совсем плохо? Слушай, ну нельзя тебе дозу повышать, она и так конская, у тебя почки отвалятся. Могу успокоительного дать, чтобы спазм…
— Замолчи.
Док застыл с раскрытым ртом, поражённо посмотрел на третьего человека, оставшегося в палате. И Двейн тоже наконец на него посмотрел, на своего начальника, господина и даже, наверное, друга. Он думал, что знает его как облупленного, он его уважал, ценил и по-своему любил. Две минуты назад.
— Так это правда? — голос звучал еле слышно, боль уже захватила всю грудь и пускала корни в мозг, но он всё равно приподнялся, чтобы лучше видеть Шена. — То, что сказала Эйнис, правда? Ты посмел… Да?
Шен молчал, но Двейн слишком хорошо его знал, и различал сотни его каменных масок. В это не хотелось верить, но повода не верить найти не удалось.
Он крепко зажмурился и с обречённой яростью уткнулся лбом в подушку, глухо ударил кулаком по кровати, от чего боль взорвалась в спине с новой силой, но на неё было настолько наплевать, что он ударил ещё и ещё, опять посмотрел на Шена и дрожащим от злости голосом выдохнул:
— Как? Демоны, боги, как?! Как можно было профукать такую женщину?! Ги-син, чёрт, серьёзно? Ги-син?! Тебя, сволочь, кормят, чешут и пояса вышивают, все твои косяки прощают, все твои… А ты попёрся к ги-син. Охренеть.
— Я там не развлекался…
— Да насрать, что ты там делал! У тебя есть женщина — ты должен Красный Квартал за полёт стрелы обходить, с наветренной стороны, чтобы даже воздух, которым они дышали, тебя не коснулся!
— Ты меня слышишь или нет? Я пошёл туда, чтобы спросить совета.
— У кого, у ги-син?! Ты с ума сошёл? Ты пошёл за советом к ги-син? Ты бы ещё за хлебом в баню пошёл, великие боги… Я всю жизнь считал тебя неглупым человеком, как жестоко я ошибался, боги, чёрт! — От злости и боли начало закладывать уши, он даже сам себя не слышал, поэтому лёг ровно, пытаясь отдышаться и прийти в себя. Не получалось.
— Двейн, я правда пошёл туда за советом…
— Док, дай мне обезболивающего, я ему врежу, я не могу больше это слушать.
Док вздохнул:
— Нельзя. Я тебе лучше от спазмов набодяжу сейчас… Дай мне минуту, — он быстро вышел, плотно закрыв дверь. Двейн посмотрел на часы и тихо сказал:
— Нет у меня минуты, мне уже идти надо.
Шен сказал:
— Лежи, я её сам проведу.
— Не смей показываться ей на глаза. Я сам.
— Хватит с тебя, ты больной.
— Из нас двоих я более здоровый — я к ги-син при живой любимой женщине не хожу! — Двейн упёрся ладонями в кровать и начал подниматься, сел, часто дыша и закрыв глаза, вытер с лица пот. Посмотрел на Шена и медленно качнул головой, как будто до сих пор не мог поверить. Шен сказал:
— Не надо строить из себя святого, ты тоже ходишь к проституткам.
— Я к ним хожу не за советом, поверь! Мне плевать, насколько они умные, они не для этого!
Открылась дверь, вошёл Док, сочувственно поморщился и протянул Двейну чашку:
— Один глоток, через полчаса ещё один.
Двейн взял, но пить не стал, качнул головой:
— Обезболивающего мне дай.
— Не дам.
— Ладно, я ему без обезболивающего врежу.
Он начал вставать, Док положил ладонь ему на плечо:
— Лежи спокойно, а?
— Я не могу! — Двейн сбросил его руку, посмотрел в глаза: — Ты как можешь?! Ты же её знаешь, ты с ней говорил, ты с ней сына лечил, богу её кланялся! Как ты можешь?
Док смотрел в пол, Шен отвернулся и сказал:
— Дай ему это чёртово обезболивающее, пусть бьёт.
Док раздражённо ответил:
— Я сказал тебе, ему нельзя, у него почки отвалятся.
Двейн поднял голову:
— Плевать. Если я ему сейчас не врежу, у меня голова отвалится.
— Тебе станет легче, если я ему за тебя врежу?
— Да.
Док выпрямился и с разворота влепил Шену кулаком в челюсть.
Двейн замер, медленно переводя охреневший взгляд с Шена на Дока, Шен смотрел в пол и не шевелился, Док выпрямился и медленно глубоко вдохнул, посмотрел на свою ладонь, сжал пальцы в кулак, разжал, тихо сказал:
— Давно надо было это сделать, прямо дышать легче стало. — Посмотрел на Двейна, сказал: — Тебе лучше? — Двейн кивнул, Док указал глазами на его чашку: — Пей.
Двейн сделал глоток, вернул чашку, посмотрел на часы, встал и вышел из палаты.
Док постоял молча пару секунд, поднял глаза на Шена и равнодушно поинтересовался:
— Что? Уволишь меня? Вперёд.
Шен молчал, Док отпил из чашки, вздохнул. Шен горько усмехнулся и развёл руками, вопрошая потолок: