Гений
Шрифт:
— Испугалась?
Она ощетинилась раздражением и зашипела как кошка:
— Я тут каждый день хожу, вообще-то! Меня каждая собака знает, в отличие от тебя!
— А чё в сумке, кастет? — с улыбочкой спросил Барт, она фыркнула:
— Не твоё дело!
Барт изобразил благоговейный страх и полное смирение, Эльви фыркнула, потом не выдержала и рассмеялась, Барт тоже улыбнулся, она сразу же зашипела на него:
— Чё ты ржёшь? Весело ему. Ты пришёл-ушёл, а меня теперь весь район будет неделю пытать, кто ты такой и что тут делал.
— Скажешь, одногруппник.
— Ага, уже,
— Такая жизнь, — Барт смиренно развёл руками, осмотрелся и спросил: — Тебе же по пути будет, если мы через Стрелу пойдём?
— Не особенно. Но пойдём сходим, если хочешь.
— Тебя не будут ругать, если ты задержишься?
— У меня дома нет никого, и не будет до ночи, так что без разницы. А зачем тебе на Стрелу?
— Хочу посмотреть, как там мой дом. Он на той стороне реки. Мост не развалился ещё?
— Почти.
— Но пройти можно?
— Можно попробовать. Крюк придётся сделать.
— Пойдём, время есть, — он посмотрел на часы и кивнул, — да, чуть-чуть есть. Пойдём быстрее.
Эльви кивнула и пошла быстрее, внимательно глядя под ноги — дорога была разбитая, как раньше. Барт под ноги вообще не смотрел, больше вертел головой, вылавливая призраки из прошлого — пустой фонтан на старой площади, в котором воды не было никогда, сколько он себя помнил; Гошу Каменного, он же Георг Двенадцатый — статуя венчала монумент индустриализации и была сделана из бетона на железном каркасе, её много раз пытались ломать, но она стояла крепко, как сам великий король в своё время. Барт помнил этот монумент как нечто огромное, а сейчас понял, что король был изображён в натуральную величину. Бетон кое-где разбили полностью, и из-под поверхности показался стальной каркас, он выглядел как кости, что-то вечное, что останется, когда история слижет лишнюю пыль.
Они прошли весь путь, который он когда-то проходил много раз, тогда это было тяжело, сейчас нет. Ресторан «Стрела» на высоком уступе над рекой, он работал, там играла музыка и звучал пьяный смех, потом лестница с короткими высокими ступенями, потом старый мост, от которого остались древние каменные быки, но не осталось ничего сверху, кроме железных балок, на которые когда-то стелили доски, сейчас их не было. Барт хотел предложить Эльви помощь, но она проскакала по этим балкам как белочка, даже не обернувшись, и он промолчал.
На дальней стороне реки вообще всё было как раньше, Барт шёл медленно, осматривая тёмные окна и разбитые ступеньки, с удивлением понимая, что не помнит имён тех, кто там жил. В памяти остались голоса, улыбки, какие-то несущественные черты, но и всё. А свернув на свою улицу, он замер в коротком шоке — улицы больше не было.
Он понимал, что должен был быть к этому готов — район давно готовили под снос, строили объездные дороги, разбирали коммуникации, переселяли жильцов. Но это всё происходило как-то лениво и без последствий, как будто так будет всегда, и «реконструкция» — не более, чем юридический повод не делать ремонт. А она случилась.
Трёх ближайших домов не было, на месте четвёртого стояла коробка из несущих стен, без крыши, дверей, окон и этажных перегородок, он пошёл в ту сторону. Всё возникало в памяти, как во сне — угол дома с разбитой плиткой, он всегда касался её рукой, когда бежал мимо. Сейчас для этого пришлось наклониться — плитка с фигурной дыркой была на месте, хотя и выглядела гораздо хуже, но было приятно, что она всё ещё здесь. Дальше крыльцо, тоже плитка, она хрустела, когда он на неё наступал. В коротком холле три двери, его правая, за ней три ступеньки вниз, полуподвальный этаж. Дальше по коридору, первая дверь хозяйкина, вторая дверь её сына, третья сдавалась, там жила большая семья. И последняя дверь его.
Двери не было, но он её как будто открыл, осмотрел битый кирпич на полу, осколки черепицы, старую угольную печь. Закрыл глаза, воскрешая в памяти всё, каким оно было в детстве — на печи всегда кастрюля, рядом бочка с водой, в дальнем углу широкая лавка, на ней вечно больная мама, на соседней лавке сестра с работой, под лавкой корзины с этой работой, он всегда хотел туда залезть и порассматривать её клубочки и крючки, но боялся — эти клубочки их кормили, они были священны. В другом углу вместо лавки лежала украденная где-то дверь, большой кусок дерева, положенный на четыре кирпича, сверху матрас и одеяло, он там спал, обычно не один, а с кем-нибудь из старших. И у него там был тайник.
Открыв глаза, он увидел те самые четыре кирпича, но двери не увидел — она была хорошая, её кто-то, конечно же, забрал себе. Дырка между полом и стеной, прикрытая куском плинтуса, который был не прибит, а просто придавлен камнем, тоже всё ещё была здесь, и даже рисунки на стене никуда не делись, он уже забыл, что рисовал тогда, но стены помнили. Барт подошёл и посмотрел внимательно, подсветив себе магией — человечки, у самого большого что-то квадратное в руках (хлеб?), у самого маленького кувшин, у одного клубочки, у других ещё что-то, вокруг ёлки, внизу река, над головой солнце. Он так увлёкся, что вздрогнул, когда за спиной раздались шаги, обернулся и с шутливым пафосом сказал Эльви:
— Я нашёл, миссия выполнена.
Она шёпотом спросила:
— Это был твой дом?
— Да. Там была кухня, — он указал на угол возле печки, потом на кирпичи: — Тут я спал. Это я рисовал. Тут был тайник, — он присел у стены и разобрал плинтус, залез пальцами в дырку между стеной и полом, выгреб оттуда груду камней и больше ничего, вздохнул: — Разграбили мой тайник.
— А что там было?
— Крысиные шкуры, пуговицы, болтики, фантики. Сокровища, — он изображал ироничное веселье, но было грустно, Эльви выглядела так, как будто ей стыдно смотреть ему в глаза. Он встал, чтобы её не смущать, отвернулся от рисунка и сказал максимально бодро: — Пойдём отсюда, хватит. А ты где живёшь?
— На краю Вилки, как раз за парком, надо будет вернуться.
— Пойдём.
Они выбрались из развалин дома, Барт решил забить на всё и включил маленький светляк под ногами, потому что вокруг было столько строительного мусора, что было вполне реально переломать ноги, Эльви поморщилась, но спорить не стала. Они быстро дошли до дальней стороны парка, где Барт опять увидел скелеты домов, Эльви объяснила:
— Эту улицу подготовили под снос, но уже третий год не сносят, что-то там согласовать не могут. Я вон тот серый дом вижу из окна.