Геноцид русских на Украине. О чем молчит Запад
Шрифт:
А. Караулов: – Дальше спрашиваю у всех моих зрителей. Как сложилась судьба диспетчера? Ее зовут Анна Петренко, она 17 июля над территорией Украины вела малазийский «Боинг».
Калиниченко: – Я знаю, что там была диспетчер, которую начали скрывать изначально украинские власти, и ее фамилия как бы была затерта.
А. Караулов: – Ее зовут Анна Петренко… На следующий день после трагедии диспетчер уходит, официально уходит в отпуск. Рядом с Петренко в этот день в особо охраняемой зоне, Центре управления полетов, находился человек, которого никогда, ни
Я предлагаю всем нашим зрителям зайти в интернете на личную страничку диспетчера Анны Петренко «В контакте». Мы увидим ее любовь к «Правому сектору», ее объяснение в любви Коломойскому публично, и так далее, и так далее. Вот, так сказать, такие у нее настроения.
Ее никто не допросил и сегодня.
Ю. Кублановский: – Ну, это нарушение, по-моему, самых элементарных правил следствия.
А. Караулов: – Такого никогда не было. Вот именно. Когда во Внуково не так давно случилась трагедия с французским самолетом, первым делом – вопросы к диспетчерам. Они были арестованы все четверо. Почему арестованы? Чтобы не выработали свою лживую версию того, что случилось с самолетом французским.
Ю. Кублановский: – Ну, и чтоб круговой поруки не было между ними по сговору.
А. Караулов: – Конечно. Первым делом – вопросы к диспетчеру. А к кому же еще? Но Петренко-то в отпуске, из которого она на работу до сих пор не вышла.
А. Мамонтов: – Да, мало того, мы звонили в Борисполь, в Днепропетровск, в диспетчерскую службу. Были такие смешные отговорки от руководства этих служб. Например, в Днепропетровске сначала нам говорили, что такая не работает у них вообще…
А. Караулов: – Да, да, мы такую не знаем.
А. Мамононтов: – Но вот они, документы…
А. Караулов: – И она в штате.
А. Мамонтов: – «Нет, нет, мы не знаем». Потом позвонили кому-то рангом ниже. Видимо, человек был не в курсе, либо из отпуска только пришел. Мы говорим: «У вас работает такая?» «Да, работает». Потом мы перезвонили снова руководителю, говорим: «Так вот ваш такой-то подтверждает, что она работает». Потом: «Я не розумiю вас», перешла на украинский, и все – положила трубку. На этом все объяснение закончилось.
И. Дискин: – В данном случае удар пришелся в район кабины пилота. Это очень характерно для ракеты, выпущенной с самолета.
Из украинского штурмовика, действия которого зафиксированы системами российского ПВО.
А. Караулов: – Более того, понятно, что произошла мгновенная разгерметизация самолета. На лице одного из пассажиров – кислородная маска. Еще раз: там от тел мало что осталось. Но вот на одном пассажире – кислородная маска. Они выскакивают автоматически, если происходит разгерметизация. А теперь еще раз. Было ли в мире что-то подобное, чтобы диспетчер после такой трагедии, трагедии на весь мир, на следующий день после катастрофы срочно ушла бы в отпуск? И до сегодняшнего дня ей никто не задавал никаких вопросов.
Вторая загадка: как мог соврать Генеральный штаб Украины, что в небе не было Су-25? Их было четыре. И это показали не только наши российские, но и европейские средства слежения.
Следующая история. Остатки «Боинга» как лежали там на поле, так и лежат по сегодняшний день (на 24 июля 2014 года). Сначала к месту трагедии было невозможно подойти. Киевские власти (напомню, Порошенко – верховный главнокомандующий) открывают обстрел этой территории уже вечером 17 июля.
А. Родкин: – С самого начала и премьер-министр, и вице-премьер говорили о создании гуманитарной зоны на месте падения самолета. Честно скажу, с военной точки зрения нам это не выгодно. Потому что под Мариновкой, неподалеку в восточной части, окружена группировка противника…
А. Караулов: – Сколько там человек?
А. Родкин: – Около полутора тысяч. Часть уже на Российскую территорию сдались.
А. Караулов: – То есть перебежали просто?
А. Родкин: – Да, да, да. Раненые.
А. Караулов: – Попросили политическое убежище?
А. Родкин. – Ну, вряд ли это так формулировалось. Россия их приняла…
А. Караулов: – И вот там падает…
А. Родкин: – Западнее падает самолет, и мы понимаем, что гуманитарная зона, скорее всего, позволит уйти окруженной группировке противника гуманитарным коридором. Что, учитывая превосходство врага, нам крайне невыгодно.
Пургин, Бородай озвучили… Но дело даже не в нашем правительстве. Любому разумному человеку ясно, коль скоро в конфликт Украины и Новороссии вмешивается такая трагедия, правду о которой заинтересованы знать и имеют право знать третьи страны…
А. Караулов: – Да и весь мир.
А. Родкин: – Да и весь мир. Очевидно, что нужна гуманитарная зона, что нужно создать все условия для работы экспертов. Мы обращаемся, но мы не слышим в течение нескольких дней никакого отклика от Киева на это.
А. Караулов: – Почему, можете объяснить? Вот когда Порошенко, по моим сведеньям… (Журналистов много, и информаторов разных). Так вот, когда Порошенко узнал об этой трагедии, он напился в смерть в своем кабинете, видимо, от страха. Чего он боится?
А. Родкин: – Я могу предположить, что он боится разоблачения. Итак, эксперты в Киеве, Киев говорит экспертам, которые прибыли, их было на вчерашний день 81 человек… Порошенко им говорит, что ехать опасно, стреляют. Ну, действительно постреливают, если карательная армия не прекращает свою операцию. Однако иностранные журналисты работают, наблюдатели ОБСЕ работают. Но ни в одной миссии наблюдателей, ни в одной точке мира нет специализированных экспертов: авиационных, патологоанатомов, взрывотехников. Естественно, они должны приехать. Наблюдатели ОБСЕ наблюдают, чтобы наши ополченцы ничего не стащили, не украли, не подменили, не фальсифицировали. Мы обеспечили охрану места трагедии в первые же дни. Премьер в первую же ночь создал штаб по координации, и дальше прибыли 4 эксперта украинских, 12 малазийских экспертов, 81 человек в Киеве, напомню, и мы ждем экспертов международной организации, которая это расследует.