Геноцид русских на Украине. О чем молчит Запад
Шрифт:
Однако на четвертый день после катастрофы начитается штурм Донецка. И экспертам действительно становится ехать опасно.
А. Караулов: – Опасно. То есть вы связываете обстрел Донецка с нежеланием пустить экспертов Киева?
А. Родкин: – Это, скорей, уловка. Обстрел Донецка и наращивание наступления объясняются двумя вещами…
А. Караулов: – Но чего боится Порошенко? Все тот же вопрос.
А. Родкин: – Первое. Боится разоблачения, второй момент, почему наращивается военная операция – пока не случилось разоблачение, надо максимально задушить Новороссию. Успеть, даже если потом придется отвечать за самолет.
А. Караулов: – Успеть… Хорошая постановка задачи – успеть задушить Новороссию…Через 4 дня 21 июля штурм Донецка. Украинские полководцы подождать не могли. Естественно, комиссия на поле работать не стала.
Г. Райков: – Немножко вспомним предысторию… Еще «Боинг» не успели сбить, как уже заявили, что его сбили ополченцы.
А. Караулов: – Абсолютно верно. Шутки шутками, Геннадий Иванович, но ведь, действительно: вброс, что Россия сбила «Боинг», был сразу, и мощнейший – Россия, Путин.
Г. Райков: – То, что это подготовленная операция, понятно каждому, даже ребенку.
А. Караулов: – Еще раз. Через несколько минут мы докажем – мне, автору этой работы, так представляется, – докажем, что они ждали самолет Владимира Путина, президента России, который возвращался в Москву с саммита в Латинской Америке. И я, Караулов, предполагаю: Коломойский имел ложную информацию, что борт номер один, самолет Путина, сядет в Ростове, где Путин будет присутствовать на военных учениях.
Однако никаких учений не планировалось. Путин летел в Москву. Но над Варшавой действительно пересеклись маршруты малазийского «Боинга» и борта номер один, нашего самолета. Через несколько минут об этом Порошенко… Вот это деталь! Да, он, Порошенко, нередко появляется пьяным публично, в том числе и перед журналистами и телекамерами. В тот раз – в Мариуполе, 8 сентября 2014 года. Посмотрим эти кадры:
П. Порошенко: – …Танковым ударом. Через Новоазовск. И танковой … набитой … (неразборчиво)
А. Караулов: – Мужественный верховный главнокомандующий. Ну, в Мариуполе страшно. Фронтовые сто грамм для храбрости – вот и немножко бессвязная речь.
Кстати, бойцам украинской армии, погибшим на Юго-Востоке, полагается компенсация. Но есть так называемый «закон о пьяных трупах»: если в крови погибшего бойца украинской армии будет найдена хотя бы одна промилле алкоголя, компенсация родственникам по факту утраты кормильца – бойца – не полагается. Такая вот экономия государственного бюджета. Считается, если украинский боец перед боем выпил, то он сам виноват: погиб по собственной неосторожности.
А теперь еще раз. Когда Порошенко доложили, что сбит малазийский «Боинг», он закрылся в кабинете, и из кабинета его уже плашмя выносили.
Г. Райков: – Дать поработать на поле, значит получить очень большую огласку. Не пустить, а потом когда-то пустить… это как-то…
А. Караулов: – Секундочку. Впервые в истории всех мировых катастроф самолет, остатки «Боинга», и сегодня валяется там на поле.
А. Широкорад: – Обычно обломки любого погибшего самолета, останки его, складываются в специальных ангарах…
А. Караулов: – И всегда из всего, что осталось, выкладывают остов самолета…
А. Широкорад: – Да, выкладывают остов самолета со всеми деталями.
А. Караулов: – До крупицы собирается все, что осталось от самолета.
А. Широкорад: – В данном случае это сделано не было. Мало того, два огромных двигателя «Боинга» до сих пор валяются на месте катастрофы. Их никто не ищет.
А. Караулов: – Оказались не нужны комиссии.
А. Широкорад: — Они не нужны.
А. Караулов: – А как это может быть? Вот выложили Ту-154, борт президента Польши, погибший под Смоленском. Всегда, крупица к крупице, собирается все, что осталось от самолета. Любая деталь может помочь в расследовании.
А. Мамонтов: – Мало того, должны были землю просеять. На месте катастрофы земля должна быть просеяна на предмет поиска поражающих элементов. Я думаю, что это не выгодно просто…
А. Караулов: – Международной комиссии?
А. Мамонтнов: – Да.
А. Караулов: – То есть, задумаемся: если международной комиссии не выгодно расследовать эту катастрофу, то тогда что же выгодно? Не расследовать?
Г. Райков: – Андрей Викторович, я 30 лет делал авиационные и другие двигатели. Были аварии, катастрофы…
А. Караулов: – Хоть раз бросали остатки самолета?
Г. Райков: – Мы землю просеивали, чтобы иметь все доказательства, сделать макет, конструкцию катастрофы, чтобы определить все-таки, отчего он упал…
А. Караулов: – Почему ж тут-то все под снег ушло? Вот зима началась.
Г. Райков: – А здесь просто-напросто надо умолчать было. Вы думаете, в Европе никто не понимает, что…
А. Караулов: – Стоп. Вот именно! Это же понимает весь мир. Когда не собирается ничего… Когда нам говорят: «Год ждите», – хотя это все можно в секунду установить. От какой ракеты и как разорвался самолет. В секунду.
Г. Райков: – Мы живем в 21-ом веке. У нас спичечный коробок на Земле видят из космоса…