Геноцид
Шрифт:
Виираппан задумчиво постучал пальцами по пластиковой палубе.
– Я просто хочу во всем разобраться.
– Интересно. – Раф кинул нарезанную рыбу в пластиковую миску. – Кому-нибудь, кроме тебя, это нужно?
– Не знаю, – смущенно, а может быть, грустно пожал плечами Виираппан. – В первую очередь это нужно мне…
– И этого для тебя достаточно, – закончил Раф.
– Пожалуй, что так, – согласился Виираппан.
Раф добавил в миску с рыбой хорошую порцию кислого соуса из водорослей и принялся старательно перемешивать содержимое.
– А как на счет плоскоглазых? – спросил он, глядя в миску.
– А что плоскоглазые? – не понял старик.
– Плоскоглазые знают, что такое смерть?
– Я не знаю, – растерянно признался Виираппан.
– Странно, – искоса глянул на него Раф.
– Что тебя удивляет? – окончательно растерялся старик.
– Ты считаешь, что людям на Мелководье смерть не грозит. Почему же ты не поинтересовался, может ли умереть плоскоглазый?
– Плоскоглазые не понимают наш язык.
– Я слышал, ты изучал язык плоскоглазых. И даже пытался составить словарь.
– Я не настолько хорошо знаю язык плоскоглазых, чтобы разговаривать с ними на столь серьезную тему, – нашел, как ему казалось, выход из положения Виираппан.
В ответ Раф усмехнулся и ладонью придавил замаринованную в соусе рыбу.
– Если бы мне было нужно, я смог бы на пальцах выяснить у плоскоглазого, видел ли он когда-нибудь мертвого сородича, – Раф поднял растопыренную пятерню и пошевелил перемазанными желтоватым соусом пальцами. – Плоскоглазые не глупее нас с тобой.
– Я не задавался такой целью, – вынужден был признаться Виираппан. – Я думал о людях.
– Почему же только о людях?
– Мы чужие на Мелководье. Мы пришли сюда из другого мира. Зачем, по какой причине – не знаю. Но это не наш мир. Люди должны жить на суше, а не в воде.
– Мы живем на плотах.
– А когда плотов не было?
– Плоты были всегда.
– Вот то-то и оно, что всегда, – устало качнул головой Виираппан. – Мы не представляем себе нашего мира без плотов. А ведь кто-то когда-то должен был их сделать.
– А плоскоглазые?
– Плоскоглазым плоты не нужны. Они органично вписываются в мир Мелководья. – Виираппан бросил взгляд на миску, в которой Раф готовил ужин. – Они, как рыбы, приспособлены для жизни в воде. В отличие от нас, плоскоглазые – дети этого мира.
– Ну, так еще интереснее, – Раф вытер руки о старую мочалку. – Что, если плоскоглазые тоже бессмертны?
– Это будет означать, что они так же, как и мы, пришли из иного мира, – старик покачал головой. – Тогда получается совсем уж странная история.
– Почему? – удивленно поднял бровь Раф. – Разве бессмертными могут быть только пришельцы из иных миров?
– Похоже на то, – кивнул Виираппан. – Не знаю, с чем это связано, но подумай сам, долго бы протянула такая маленькая колония, как та, что живет на Квадратном острове? Рыба для того, чтобы продолжить свой род, мечет тысячи икринок, а на Квадратном острове на моей памяти родился только один ребенок.
– А насколько велика колония плоскоглазых?
Раф снова, не думая о том, задал вопрос, поставивший Виираппана в тупик. Старик долго чесал сначала бороду, затем затылок, потом зачем-то забрался в свою сумку, покопался там и, так ничего и не достав, махнул рукой.
– Как можно узнать, сколько особей в колонии плоскоглазых, если все они на одно лицо? К тому же, не исключено, что колония плоскоглазых, с которой мы общаемся, не единственная.
– Мне известны три, – сказал Раф.
– Вот видишь, – Виираппан сделал причудливый жест кистью руки.
Но Раф так и не понял, что он хотел этим сказать.
– Ты много говорил о том, насколько нелюбопытны люди. При этом тебе самому совершенно неинтересны плоскоглазые.
Ну, на это Виираппан знал, что ответить.
– Я изучаю людей. Плоскоглазыми может заняться кто-то другой. Ты, например.
– Да? – хитро прищурился Раф. – А ты никогда не думал, что стало бы с людьми, не окажись рядом плоскоглазых? Мы бы ели сырую невкусную пищу, если бы плоскоглазые не научили нас ее готовить. Мы бы ходили голыми, если бы плоскоглазые не подсказали нам, шкуры каких рыб можно выделывать, и не объяснили весь процесс. Без навыков плоскоглазых, которые гораздо лучше нас знают, где и когда следует резать тростник и как его обрабатывать, чтобы изделия из него не гнили и не рвались, у нас не было бы ни циновок, ни веревок, ни плетеной обуви… Мне продолжать?
– Согласен, – махнул рукой Виираппан. – Оставив плоскоглазых без внимания, я, как исследователь, поступил… – Старик задумался, подыскивая нужное слово, которое верно отображало бы суть того, что он хотел выразить, но при этом не ранило бы его самолюбия. – Скажем так, недальновидно. Но если плоскоглазые научили людей жить на Мелководье, то и мы должны были передать им какие-то свои знания. – Виираппан сделал паузу, ожидая, что скажет Раф. – Или?..
– Похоже, что «или», – Раф пальцем почесал макушку. – Лично мне ничего в голову не приходит.
– Но так не может быть! – всплеснул руками Виираппан. – Мы должны были что-то принести с собой!
– Мы прихватили с собой плоты, немного посуды, ножи и сверкающие стержни, – Раф воткнул в палубу нож, которым чистил рыбу. – С практической сметкой у нас плоховато.
– Есть один человек, который придумывает всякие любопытные штуки.
– Есть, – согласился Раф. – Зовут его Отциваннур. На Квадратном острове он прослыл дураком. Потому что никто не понимает, зачем он эти штуки делает.
– А за кого тебя держат на Квадратном острове? – спросил Виираппан.
– Мне нравится то, что делает Отци.
В принципе, это можно было принять за ответ на заданный стариком вопрос.
Раф поднялся на ноги, выдернул из палубы нож и взял в руку миску с замаринованной рыбой.
– Идем, – сказал он. – Пора ужин готовить.
Похожие беседы случались у Рафа и Виираппана каждый вечер. И чем дальше, тем больше оба убеждались в том, что несмотря на всю несхожесть характеров и значительные противоречия в мировоззрениях, они нашли друг в друге то, чего каждому прежде не хватало: один – умение верно формулировать вопросы, другой – желание на них отвечать. И у обоих было предчувствие, о котором ни один не говорил вслух.