Геном «ликвидация»
Шрифт:
— Это Тоннель. Он отделяет Баланс от другой части мира, если можно так выразиться. Ту часть мира мы зовём Хаос. Поговаривают, что местные любовно называют Хаос «Жизнью», но вряд ли с ними можно согласиться. У них всё ещё царит натуральное хозяйство. Они прославляют любовь, дружбу и прочие «радости» жизни, — он натужно усмехается. — Школ нет, учатся они какими-то определёнными группами. Люди читают книги. Постоянно общаются друг с другом, будто делать им больше нечего. Чаще всего, жителей Хаоса можно увидеть лишь днём, так как ночью они из домов почти не высовываются? А знаешь почему?
Теперь
— Так я и думал, — Марк замолкает, но, к счастью для Меган, на одну-две секунды. — Ночью на их территорию могут выйти наши солдаты. Некоторые вещи в Тоннель поставляются из Баланса, чтобы приманить людей из Хаоса. Понимаешь ли, руки и хорошие мозги нужны всегда. Вот только порой люди убегают от солдат и потом рассказывают всё остальным. Чтобы задержать любопытных из Хаоса, в Тоннель периодически вкачивается усыпляющий газ. То есть вкачивался — ныне учёный, отвечавший за его производство, скончался, а формула нигде записана не была. Хотя это всё детали. Мы ведь о Хаосе в целом говорим?
И тут очередная картина захватывает сознание Меган. Снова эти поля. Снова поселение. Снова огороды. Деревья. Трава.
— М-марк, — запинается она и отчего-то боится смотреть ему в глаза. Вместо этого поворачивает голову чуть вбок и начинает тяжело дышать. Неясная паника окутывает её мозг. Страх. Непонимание. Тревога. — Недавно я видела в мыслях некую деревню на берегу моря, зелёную и чистую. Словно я там была, но я ведь никогда не выходила за пределы Баланса, ведь так? — она возвращает по-прежнему испуганный взгляд на Марка.
Тот спокойно кивает ей в ответ.
— А ещё… у меня есть семья? — она не может вспомнить, думала она о них раньше, или только сейчас заботится этой мыслью. — Ведь наверняка она должна у меня быть?
Марк выпрямляется и кашляет в кулак, но не теряет при этом равнодушия в каждом своём действии. Он словно читает отчёт. Ни одна лишняя мышца не дрогнет.
— В большинстве случаев дети Баланса растут или в детском доме, или у них есть родители, но…
Вот оно. Меган, наконец, подлавливает его. Левая бровь вопросительно изгибается, тело само подаётся чуть вперёд, показывая — страх может ненадолго отступить. В груди растёт решимость.
— Но?
Она никогда не чувствовала в себе столько уверенности и неуверенности одновременно. В ближайшем прошлом уж точно.
Марк осекается не вовремя, очень не вовремя для себя, но отнюдь не для Меган. Она хватается за спасительную соломинку в виде его растерянности. И по глазам её он тоже читает: она сложила пазл воедино.
— Так, значит, я не из Баланса?
Она крепко стискивает зубы, и Марк спешит её предупредить:
— Расслабься. Часы не могут прослушать твой разговор, но они чувствуют, если разговор для человека является слишком напряжённым. Они улавливают твой голос, могут уловить интонацию, а также считывают пульс, когда он растёт. Если ты, например, повышаешь голос и твой пульс тем временем растёт, это может означать, что ты нарушаешь общественный покой своими словами, криками. А если ты просто разговариваешь с кем-то очень
— Но при чём тогда разговоры с Аишей?
— Увы, часы ещё не научились распознавать пол объекта, поэтому закон о разговорах касается всех без исключения. Не нарушай. И слушай, не перебивая. Я не закончил, — Марк недовольно кривит губы. — И… ты действительно не из Баланса, Меган. Ты из Хаоса.
Эта новая мысль проносится через всё сознание девушки. Она понимает, что не зря весь этот ворох беспокойных ощущений преследовал её всё это время. Будто что-то было не на своём месте. Сама Меган была не на своём месте. Чужая.
И вроде бы ей стоит удивиться, вскрикнуть, в порыве снести к чёрту всё комнату и Баланс вместе с ней. Но происходит всё ровным счётом наоборот. Наконец, осознание вылезает из-под самого дна, где оно покоилось, бережно охраняемое Меган от остальных. Она чувствовала, что было что-то не так во всём происходящем. И вот, наконец, девушка выдернула затычку из ванной, позволяя воде исчезнуть, а на её месте показаться прятавшуюся правду.
— Расскажете, что произошло на самом деле?
— Нет.
— Так я и думала.
Меган смотрит себе под ноги и пока, как может, контролирует пульс глубоким дыханием, спокойным голосом. Она говорит:
— И как же вы тут вообще живёте?
«Вы. Не я. Потому что это не мой дом».
— Что с вами не так? На чём держится ваше так называемое государство? — Меган вскидывает подбородок и зло смотрит на Марка. За то, что обманывал. За то, что и сейчас терялся, не сумев рассказать правду сразу. Ему точно нельзя было доверять ни одной своей мысли. И спрашивать лишнее тоже было бесполезно.
Марк соединяет ладони и подставляет их себе под нос, задумчиво глядя на девушку.
«Не сболтать бы лишнего» — будто читается в его глазах. Но в действительности он на короткое время задумывается, чтобы еле слышно произнести:
— Лучше я покажу.
Его крупная рука снова тянется к запястью Меган, словно это место священное, и каждый стремится до него дотронуться. Часы. Как всегда. Лучше бы Баланс прозвали не Балансом, а «Часовая мастерская».
Затем Марк тянет к руке девушке и свою руку с часами. Когда циферблаты касаются друг друга боковой частью, они оба издают противный, резкий писк.
— 56 процентов. Вероятен риск возникновения заболеваний, — читает мужчина, обратив взор на их с Меган циферблаты. Сказав это, он отпускает руку девушки.
— Что это значит?
— То и значит. Будь у нас дети, велика вероятность, они были бы не здоровы. Синдром Дауна, гемофилия, фенилкетонурия и прочее. Любое, даже самое малейшее отклонение от нормы. И как раз по этой причине Центр ограничивает людские контакты, пока само это население не согласует всё с Центром лично и не получит разрешение на продолжение потомства. Балансу нужно здоровое население. Абсолютно. Тебе это ясно? — с нажимом спрашивает он.