Геном «ликвидация»
Шрифт:
— Постарайся, чтобы ты не попалась. И будь осторожна.
Хелен задерживает взгляд на лице Алекса, а потом переводит его в сторону выхода.
— Нам пора, да?
— Да.
Пора идти. Вновь. Ни дня без отдыха, ни дня без мыслей о том, чтобы спастись. Спастись из цепких рук тех, кто диктует правила противоестественной жизни. Тех, кто лишил их свободы. Она есть лишь тогда, когда часы не впиваются в кожу, когда не звенят, жаля уши противным писком.
— Да… — тихо произносит Хелен, поднимаясь и не смотря на солдата. Ей становится холодно, и она приобнимает себя за плечи обеими руками. Почти бок о бок с Алексом продвигаясь к двери, спрашивает:
— Пока
Голос звучит сипло. Совсем недавно Дэниэл рассказал ей о том, как происходит процесс «объединения» пары, но может, и Алекс способен чем-то поделиться? Он пропускает девушку перед собой, когда они доходят до двери, точно джентльмен, но после уже опережает её на пару шагов, идя впереди. Оглядывается по сторонам, ищет хоть малейшие признаки присутствия нежеланных гостей. Расслабляется, поняв, что они с Хелен одни и заговаривает:
— Наверняка ты уже знаешь о том, как объединяют людей с подходящими генами. Потом эти люди создают семью, у них рождается ребёнок. В конце концов, после первого ребёнка, а может, второго или третьего — как повезёт — второго родителя ликвидируют.
Хелен не ослышалась? Она испуганно смотрит в спину Алексу. Тот по-прежнему не оборачивается, равномерно продолжая:
— Ликвидируют того, у кого менее удачные гены. Правда, это знают только Президент и Президентша, ну и их подчинённые. У них имеется вся информация о жителях. По крайней мере, так говорят остальные солдаты.
— Но зачем ликвидировать второго родителя?
— Чтобы не произошло перенаселения. Баланс хоть и не маленький, всё-таки не безразмерный. Тем более, ликвидирует ведь менее удачный «экземпляр». И подобными усилиями город полнится лучшими генами, — Хелен этого не видит, но Алекс грустно улыбается. Они вместе проходят по пустым улицам, вероятно, некогда живого городка. Здесь были люди: здесь они смеялись, плакали, гуляли за руку и в одиночку, встречали рассветы и провожали закаты. Это место заброшено, как напоминание о былой жизни. Окна выбиты, мусор не убран, дырявый бурый диван стоит возле мусорных ящиков.
— И люди согласны с этой мыслью? Что один из семьи умрёт, когда поженятся?
— Выбора не остаётся. Можешь прожить жизнь в одиночестве, пока правительство не поймёт, что семью создавать ты не собираешься, а значит, не планируешь выполнять первостепенную функцию — продолжать род, так что тебя ликвидируют. У тебя нет привилегий по длинной жизни. Единственные привилегии лишь у Теней. А вот остальных, чаще всего, ликвидируют ещё до тридцати или даже двадцати пяти… В общем-то, живешь и понятия не имеешь, когда твой день последний.
— Как и у всех нас, — вставляет Хелен, пожав плечами.
— Да, только здесь ты точно знаешь, что долго не протянешь. Так, хотя бы есть надежда, что доживёшь до пенсии, сложишь оружие и будешь путешествовать по миру, — Алекс болезненно усмехается. Хелен поворачивает голову в его сторону и удивляется неожиданным словам. Так вот как солдат представляет себе счастливое будущее?
— По миру, которого, возможно, нет. Ты ведь не знаешь, остался ли там кто-то после потепления, после того, как океаны вышли из берегов. Может, мы всё-таки последние? Может, кроме Баланса ничего нет?
Алекс внимательно слушает и отвечает не сразу. Хмурит брови и наконец произносит, даже не глядя на Хелен:
— Может, и так. Но есть ещё и Хаос… Жизнь. Возможно, это наше лучшее будущее.
Глава 17
На
— Будет знать, как соваться сюда.
— Бен, ты ведь мог ограничиться предупреждением.
Голоса металлически звенят. Искусственные, принадлежат солдатам.
— Этот идиот не понимал предупреждений. Это было последним. Идём.
Хелен резко отталкивает руку Алекса от своего рта и зажимает нос. Но успевает сделать это лишь наполовину: пальцы стискивают обе ноздри, а чих, пусть и как у маленького зверька — едва слышно — вырывается на свободу. Пыль. Эта пыль повсюду, и она забивается везде.
— Стой… — раздается холодный голос. — Ты слышал?
Ответа не следует, но Алекс понимает всё быстрее Хелен. Хватает её за руку и, лихорадочно оглядевшись, уводит за собой в переулок между зданием, за которым они прячутся. «Чёрт!»
Тупик. Кирпичная стена и только одна дверь. Рядом висит мутное прямоугольное окошко, за которым с внешней стороны ничего не видно. Не отпуская Меган, солдат подбегает к двери и дёргает за ручку. Заперто! Чёрт, чёрт, чёрт!
Или же нет! С обратной стороны щёлкает замок, и ещё одна рука тянется навстречу, утягивая Алекса за собой. Поддаётся и Хелен. С трудом подавив вскрик, девушка падает на гору мешков. Как хорошо. Дверь закрывается. Хелен, собравшись, оборачивается и упирается ладонями в пол, согнувшись в коленях. На неё смотрят два тёмно-карих глаза. Сухие серые волосы собраны в хвост, на голове капюшон, а сама женщина одета в подобие серого плаща с длинными рукавами, укутывающего её до пят. Она приставляет палец к губам и мотает головой, указывая подбородком вперёд. Быстро-быстро кивает, этим движением подгоняя Хелен с Алексом, и тихо велит подниматься. Те еле дышат. Хелен, по крайней мере.
— Быстрее. Сейчас они найдут эту дверь. Нам лучше скрыться, — у неё такой же серый, севший голос, как и внешность. Она проходит вперёд и, даже и не думая убеждаться, идут ли за ней два незнакомца, ведёт их мимо гор мешков дальше по длинному коридору. В помещении пахнет чем-то тухлым, и нет ни одного окна, кроме того, что осталось позади. Освещением служат часто мигающие лампы, которые находятся на последних мгновениях своей жизни. Баланс не снабжает электричеством эту часть города, а значит, есть тут иные источники энергии, о которых правительству пока не известно. И женщину, по-видимому, совершенно не смущает факт, что один из солдат, один из тех, кто находится ближе многих других к Центру по иерархии, шагает за ней по пятам. Коридор уходит всё ниже и ниже, а потом и вовсе превращается в лестницу. Хелен подавляет желание чихнуть снова — столько здесь пыли, грязи. Спёртый воздух. Девушка закрывает нос ладонью, но уже через секунду отнимает руку. Ничего себе, неженка. Её только что спасли от верной гибели, а она смеет морщиться. Сглотнув, Хелен отгоняет от себя дурные мысли, а заодно и старается отвлечься от запахов.