Генри, ты - Охотник!
Шрифт:
– - Мы полиция, -- резонно возразила Капитан, она выпрямилась, убирая со стола руки. Обвела ещё больше потяжелевшим взглядом присутствующих. Некоторые наконец-то ощутили физический его вес. Вжали голову в плечи, слегка съехали под стол, сталкиваясь коленками. Говоривший ранее мужчина сильней выпрямился:
– - Одно название.
– - Так почему не исправить это?
– - рявкнула, взрываясь, Эльза, с силой опуская руки на стол, нависая над присутствующими и почти рыча на них.
Последний оплот смелости среди присутствующих за столом пал, и мужчина тоже съехал под стол. Не стал проверять, покалечат ли его, если он ответит что-то вроде "кому оно надо?"
– - Кому оно надо?
– - В дверях стояла женщина. Если бы требовалось как-то её описать подошло бы "идеально красивая". В ней совершенно всё было правильным, идеальным и красивым. Красивые ноги, руки, грудь и губы. Красивые вместе, по отдельности и при пристальном осмотре. Если бы женщина учувствовала в каком-то конкурсе красоты, её бы признали настолько красивой, что нельзя сравнивать. И это воплощённое совершенство заработало яростный агрессивный взгляд капитана Бэр.
– - Лилит, -- сквозь зубы выдохнула Эльза, после чего поджала губы и выпрямилась, скрещивая на груди руки.
Названная "Лилит" откинула на спину свои вьющиеся каштановые волосы и пленительно улыбнулась. Возможно, раньше Эльза считала, что так улыбаться нельзя. Пленительно можно автомат на противника наводить или наручника надевать. Но Лилит справилась улыбкой. Все присутствующие сразу как-то приободрились. Дальнейшие слова её, впрочем, повергли их в куда большее уныние, чем до этого ругань капитана:
– - Это никому не надо, но если это надо нам, то у нас есть на это право.
– - Не говори глупостей, женщина!
– - возмутился тот же офицер, что до этого пререкался с Эльзой. После пережитого страха с собственной похотью справиться было ему куда проще.
– - Мэр назначила нас "полицией", -- фыркнула в ответ Лилит, одарив мужчину таким взглядом, что все присутствующие задумались, есть ли в их гардеробе чёрный костюм для похорон.
– - Это просто название, -- продолжил упорствовать и рисковать мужчина.
– - Я не хочу с этим соглашаться, но Мэр не может вот так просто решать за других в этом городе. Вроде как она не сильнейшая и древнейшая, чтобы приказывать и решать. Правила Тайной Игры так не работают.
– - Может быть полно тех, кто мудрей, сильней или древней, чем наш мэр, но они сами признали её главной здесь, так что пусть подчиняются теперь. И она назначила нас, дала название именно "полиции".
Если бы Лилит верила в Леди Мэр немного сильней, то возможно она бы даже предположила, что этого от них и ждали. Поддержаний законов. Но законы Тайной Игры поддерживают себя сами, так что это просто была глупая семантическая ошибка, о которой сообщила Лилит и которой капитан Бэр так хотела воспользоваться теперь.
Маленькая квартира-студия с канареечно жёлтым, бронзовым и персиковым оформлением. Окно раскрыто, и слабый ветер играет с прозрачной занавеской. В помещении тихо и слышно, как тикают старые напольные часы, что не сочетаются ни с чем, и капает вода с плохо закрытого крана. Идёт время, и свет за окном меняется. Уходит раннее утро и приходит день. Солнце светит ярко, свет длинными полосами пробивается в комнату, отражается от стекла в часах, от поверхности крана и холодильника. Распадается осколками и проникает везде. И на смену дню медленно вступает вечер. В квартире никого нет, хотя на мебели видно следы когтей и шерстинки. Чёрная и белая шерсть так же в маленьких трещинках на деревянных ножках стола. В квартире словно живёт большой кот, которого просто пока нет.
На маленьком столике в углу комнаты стоит старый телефон с автоответчиком, он звонит пару раз и когда никто не берёт трубку -- включается автоответчик.
– - Хэй-Хо! Вы звякнули Пенни, когда услышите длинное "пииип" можете начинать говорить, я прослушаю, как вернусь домой и перезвоню вам!
После звукового сигнала:
– - Пен? Я на некоторое время застрял из-за расследования. Я говорил тебе в прошлый раз, я в не большом городке, Суойя. Если что -- не теряй меня. Буду продолжать звонить как обычно. Люблю тебя, сестрёнка.
В квартире вновь наступила почти тишина. За окном медленно заняла место ночь.
Последние несколько дней хозяйка квартиры не возвращалась. С ней такое происходит частенько. Вообще-то Хельга Пенелопа Блэк, так звучало полное имя Пенни, редко сидит на одном месте и не часто возвращается к себе домой.
И никаких кошек не держит. И не любит.
За дверью квартиры раздался топот ног, грохот упавших на камень ключей и тихое чертыханье. Через несколько секунд ключ подняли и вставили в замок. Попытались повернуть не в ту сторону, закрыли, наконец-то, дверь до конца. И подёргали. После чего ключ четыре раза повернулся снова. И наконец-то распахнулась дверь. Являя в квартиру хозяйку. Яркую, как двухсотваттная лампочка, платиновую блондинку с двумя чёрными прядками во вьющихся волосах. Пряди были широкими и шли ото лба до затылка. Пенни бросила походный рюкзак с яркими брелоками и наклейками у двери, скинула грязные джинсовые кеды и стянула потемневшие белые носки. Она захлопнула дверь и, войдя комнату, на ходу стянула с себя короткие шорты, и жёлтую маечку оставшись в одних коротких трусиках. Чья длинна не намного уступала шортам. Пенни рухнула на узкий диванчик, слабо протянула руку к мигающему автоответчику, нажала кнопку и тихо уплыла в страну сновидений, необеспокоивись закрытием двери.
Из сладких снов девушку выдернул голос брата. Вначале она ощутила какое-то беспокойство, которое вытекло в широко распахнувшиеся глаза. Пенелопа поднялась на руках, посмотрела на автоответчик, словно тот мог что-то ей объяснить.
Тот прокручивала ленту.
Пенелопа вскочила с дивана и начала решительно хаотично собираться. Несколько раз она запнулась свои шорты, потом отпнула их в сторону, чтобы продолжить бегать кругами. Немного успокоившись, Пенелопа оглянулась в поисках шорт.
Найдя телефон, она прикусила губу, хмурясь, и набрала номер автовокзала:
– - Можно один билет до Щёцына?
На третий день Блэк понял несколько важных истин. Во-первых: он ненавидит бездействие, никогда в жизни у него не было возможности бездельничать, всегда было что-то, чем он должен был заниматься. Генри родился почти в лесу, дом его дедушки и бабушки был сильно на отшибе, в окружении многовековых деревьев. И не далеко от их старой фермы была река -- Белая Леди, так её называли местные. У Генри было насыщенное детство, он бегал с местными мальчишками и старшей сестрой по лесу, они искали Фейри -- каждый же знает, в Уэльсе живут эльфы, фейри, пикси и прочая яркая сказочная нечисть. Маленький Генри мечтал о встрече. Теперь он вырос и был знаком с А-Соль, эльфийкой, что работала на регистрации в маленьком семейном отеле. Ребёнком же он мчался в любую свободную минуту в лес, носил с собой карамельки, в качестве угощения. Между уходом за зверями фермы и за садом, работой по дому и учёбой -- времени для этого было не так уж и много. Переехав в Польшу, он должен был изо всех сил готовиться к учёбе, у их семьи не было денег на то, чтобы оплачивать его обучение на английском, так что Генри, что было сил, учил польский, и тот вначале давался ему с трудом. И позже во время учёбы Генри позволили работать в архиве одного участка. И уж ни о каком безделье не могло идти речи, когда Генри стал полноценным офицером. Блэк был занят всегда, иногда даже во сне ему снились дела, над которыми он работал, после таких ночей у него, конечно же, случались озарения, и дело сдвигалось с мёртвой точки. Связано это было с его происхождением, способности охотника пробивались сквозь толщу реальности и скептицизма и подстраивались под то, как их может воспринять носитель. Сам же Блэк считал, что всё нормально, просто его мозг как у Менделеева, так нагружен мыслями, что не прекращает работать. Безусловно, информация о том, что Менделеев так же принадлежал к охотникам и так же не знал об этом -- никому не известна и потому никого ни к чему не обязывает. Теперь же, здесь и сегодня, Генри не имел никакой цели и деятельности. Если бы это было единственным, что он понял, но ведь Блэк дошёл не только до этого. Во-вторых, было куда более глобальным -- Генри выяснил, что ничего не знает о мире. Вокруг него происходило странное, и он с трудом это замечал, его зрение, и разум упорно старались не замечать ничего, что можно было назвать не обычным. Удивительная способность человеческого мозга не видеть в этот раз стала его противником. И Генри проигрывал.
Единственным выходом, который Блэк видел -- найти другие книги, в которых будет написана правда о том, как выглядит мир, иного выхода просто не было, не зря же он просиживал штаны в библиотеке, таская тяжёлые книги и наблюдая за работающими там женщинами.
Время было около обеда, когда Генри отправился на поиски информации. Он снова бродил между полок, рассматривал названия книг. Блэк замер перед одним из стеллажей, ровно напротив его лица была старая книга с выцветшим переплётом. На корешке ажурным шрифтом от руки было написано "Мавки, история рождения". Генри заинтересованно протянул руку к книге, провёл кончиками пальцев по старой коже и аккуратно снял её с полки. Он держал её обеими руками, прижимая к груди, надеясь выяснить, кто же такие Мавки и как ему к ним относиться. В книгах всегда был ответ, на любой вопрос. В книгах всегда можно было узнать что правильно, а что нет.