Генрих Четвертый и Генрих Пятый глазами Шекспира
Шрифт:
Хотспер уже весь в нетерпении:
– Прощайте! Ох, скорей бы наступил день кровавой рубки!
Уходят.
Акт второй
Сцена 1
Входит первый извозчик с фонарем в руке.
Эта сцена, равно как и следующая, написана в прозе и рассчитана
Первый извозчик сообщает нам, что уже около четырех часов утра и пора собираться в путь. Появляется Второй извозчик, и из разговора мы узнаем, что гостиница – одна из самых дешевых и неблагоустроенных, в ней полно блох и даже «не допросишься посудины; пруди себе прямо в камин». Короче, полная антисанитария.
Входит Гедсхил. Это тот самый член воровской группировки, который «поставил» дело. Он тоже здесь ночевал, судя по всему. Гедсхил перебрасывается с извозчиками парой слов, после чего они уходят: пора будить господ, которые хотят ехать в город вместе с попутчиками, поскольку у них много поклажи.
Гедсхил с извозчиками.
Художник Henry Courtney Selous, гравер Frederick Wentworth, 1860-е.
Гедсхил остается один и зовет трактирного слугу. Слуга, как выясняется из беседы, как раз и снабдил воров информацией, позволившей спланировать разбойное нападение. Проще говоря, этот человек – обыкновенный наводчик. Слуга подтверждает: дело обстоит именно так, как он и докладывал накануне. У землевладельца, который остановился в гостинице, имеется при себе триста марок золотом, а у его спутника, который «смахивает на аудитора», с собой «пропасть поклажи». То есть можно неплохо поживиться. Оба гостя уже встали, велели подавать завтрак, скоро тронутся в путь. Гедсхил радостно потирает руки, предвкушая успех, и обещает трактирному слуге оговоренную долю добычи. Типа современного «отката», по-видимому.
Сцена 2
Входят принц Генрих и Пойнс.
Не пугайтесь одинаковых слов: место, где намечено разбойное нападение, называется Гедсхил, и точно так же звучит имя одного из налетчиков. Зачем Шекспир так сделал – нам неведомо.
Вероятно, первоначально озвученный Пойнсом план («мы сделаем вид, что опоздали») претерпел некоторые изменения. Мы видим, что принц, Пойнс и появившийся Фальстаф находятся на месте предстоящего ограбления, вскоре к ним присоединяются Гедсхил, Бардольф и Пето, то есть вся компания в сборе. Фальстафу тяжело, он тучный, у него одышка, что и становится предметом шуток на полторы страницы текста.
Бардольф отдает команду надевать маски и готовиться: жертвы приближаются. Принц предлагает тактику боя:
– Вы вчетвером нападете на них на узкой тропинке, а мы с Недом Пойнсом засядем пониже; если они ускользнут от вас, то попадут к нам в руки.
Узнав, что группа путников состоит из восьми или девяти человек, Фальстаф начинает беспокоиться: а смогут ли разбойники вчетвером справиться с превосходящими силами противника. Генрих подшучивает над трусостью товарища и уходит вместе с Пойнсом.
Входят путешественники. Они спешиваются, чтобы немного размять ноги, и в этот момент разбойники нападают на них и отбирают все ценное. Ограбленные путники в отчаянии заламывают руки: они теперь разорены.
Далее происходит нечто
Фальстаф и другие уходят, уводя с собой путешественников.
Входят принц Генрих и Пойнс, переодетые.
– Воры связали честных людей, – констатирует принц. – Если мы с тобой теперь ограбим воров и с легким сердцем вернемся в Лондон, разговоров об этом хватит на неделю, смеху – на добрый месяц, а славных шуток – на целый век.
Входят грабители.
Фальстаф предлагает товарищам разделить добычу и быстрее возвращаться, пока не рассвело, принца же и Пойнса называет самыми отъявленными трусами. Складывается впечатление, что делиться с ними он не собирается: раз не поучаствовали – значит, не заслужили.
В то время как грабители делят добычу, принц Генрих и Пойнс нападают на них. После двух-трех ударов Фальстаф и прочие убегают, бросив добычу.
Принц Генрих и Пойнс в масках нападают на Фальстафа, Гедсхила, Бардольфа и Пето.
Художник Henry Courtney Selous, 1860-е.
Генрих и Пойнс веселятся: все получилось без труда, воры совершенно ошалели от страха и сбежали без сопротивления.
Уходят.
Давайте еще раз взглянем на авторские ремарки. После нападения на путешественников Фальстаф и его подельники уводят потерпевших за собой. Куда уводят? Зачем? Чтобы связать и бросить? Ну, допустим. Потом воришки возвращаются и принимаются делить награбленное. О связанных потерпевших не произносится ни слова. Ладно, кабацкое ворье – народ без чести и совести, бросили связанных людей и тут же забыли, вполне логично. Но ведь принц Генрих и Пойнс стояли здесь же, за кустиками, наблюдали всю картину, видели, что путников куда-то увели, а вернулись уже без них. Принц с товарищем отбирают награбленное и с легким сердцем уматывают в Лондон. С Пойнса, опять же, спроса нет, а вот принц… Ни на секунду не озаботился тем, чтобы освободить потерпевших, выяснить, не нужна ли им помощь. Да хотя бы просто узнать, живы ли они или, может, дружки-разбойнички всех поубивали. Наплевать, что совершено преступление; наплевать, что ни в чем не повинные люди разорены и пострадали, а возможно, и убиты. Главное – будет повод от души поржать и выставить Фальстафа хвастливым и трусливым дураком. Что-то с благородством и состраданием у нашего принца не очень… А ведь он собрался в скором будущем явить миру свои блистающие добродетели. Где он их возьмет-то, хотелось бы знать.
Сцена 3
Входит Хотспер, читая письмо.
От кого пришло это письмо – нам не говорят, но, судя по всему, от какого-то вельможи, которого Генри Перси Горячая Шпора зачем-то посвятил в план заговора против короля. Автор письма идею не поддерживает, считает, что предприятие опасно, план плохо проработан, а союзники у «юного» Перси весьма ненадежные. Хотспер злобно и яростно комментирует прочитанное, обзывает автора письма бездушным подлецом и мерзавцем, гнусным нечестивцем, язычником, малодушным трусом. И только в самый последний момент ему вдруг приходит в голову, что человек, не согласный с идеей восстания, может пойти к королю и слить всех участников. Вероятно, когда он рассказывал этому человеку о затее восстания, он был уверен, что найдет в его лице полную поддержку, а теперь сообразил, что сделал ужасную глупость.