Генштаб без тайн (Книга 1)
Шрифт:
Слушая темпераментный офицерский треп, в котором то и дело мелькает слово "империя", я уже который раз ловлю себя на мысли, что все это много раз слышал. Петрович говорил: "Только умные политики умеют разрушать старое и созидать новое без крови".
...На лестничной площадке в старом здании Генштаба появился столик, покрытый куском красной материи. На нем - букет гвоздик и портрет симаптичного полковника в черной рамке. Первый генштабист, убитый на чеченской войне.
Счет открыт...
Кто-то позади меня негромко и страшно говорит:
– А я ему долг отдать так и не успел...
Полковник
Полковник никому не должен...
ЗАПАХ КРОВИ
...Когда начинался "парад суверенитетов" советских республик и только-только забрезжила мрачная перспектива раздела Вооруженных сил СССР, начальник Генштаба генерал армии Лобов в письменных и устных докладах не один раз предостерегал высшее руководство страны о большой вероятности резкого усиления военных межнациональных конфликтов. В сохранении единых Вооруженных сил он видел одно из условий того, чтобы радикальные политические изменения в государстве были застрахованы от вооруженных междуусобиц (и в этом позиция Лобова почти полностью совпадала с позицией Шапошникова).
Запах пороха и крови генералы и маршалы улавливают намного раньше президентов.
В архиве Генштаба до сих пор хранятся документы, подписанные Лобовым, в которых содержатся выводы о недопустимости "резких движений и экспромтов" в сфере обороны. Однажды Лобов сказал корреспонденту "Красной звезды":
– Когда рушатся империи, расстояние между миром и войной почти исчезает...
Инициированный из Москвы роспуск СССР привел к тому, что некоторые бывшие советские республики, расхватав армейское оружие, стали яростно колошматить друг друга, вспоминая и обиды вековой давности, и "неправильно" поделенные земли предков. Ликвидация союзного Центра развязала руки тем, кто давно мечтал о кровной мести.
Страшной чередой пошли межнациональные вооруженные конфликты и гражданские войны. Подняли голову национализм, сепаратизм, ислам, ваххабизм...
Происходило то, о чем еще осенью 1991 года предупреждал Кремль не только генерал Лобов. Маршал Шапошников тоже абсолютно верно предвидел, что "дробление Вооруженных сил чревато переводом межреспубликанских, межнациональных противоречий в русло военной борьбы".
Наши генштабовские специалисты подсчитали, что еще до начала чеченской войны (декабрь 1994 года) "кровавый развод" обошелся примерно в 150 тысяч жизней. В последние годы я был на Кавказе, был и в Средней Азии. Там после 1991 года появилось много кладбищ, которые люди называют "новыми" или "военными"...
На территории бывшего Союза в межнациональных бойнях уже погибло людей в пятнадцать раз больше, чем за девять лет афганской войны.
Мы уже привыкли к "домашним" войнам так же, как люди привыкают жить рядом с шумной автомобильной дорогой.
Однажды с группой офицеров Генштаба я приехал в морг военного госпиталя имени Вишневского забирать гроб с телом умершего полковника. В прохладной комнате, где воняло хлороформом, а на стеллажах лежали прикрытые желтыми простынями трупы, дородная тетечка в белом халате смачно жевала бутерброд и лениво бурчала при этом:
– Па-ажж-ите на улице, я вашего должна еще подрумянить.
Думая о России, я вспоминаю иногда и ту тетку из морга... Вспоминаю и старого чеченца-водителя, который с печальной гордостью рассказывал мне, что бесплатно развозит с поля боя на своей потрепанной и ржавой "Волге" убитых по их родным местечкам, застелив заднее сиденье старой плащ-палаткой. Иногда ему приходилось увозить в один и тот же аул сразу по три трупа. Он усаживал их рядком на заднем сиденье и медленно отправлялся в дорогу. Однажды его остановил милиционер и хотел содрать взятку, завидев в машине бездыханно дремлющих пассажиров - "по десятке с носа".
Когда же он всмотрелся в их лица, его чуть было не хватила кондрашка...
Проживавшая в Грозном с 37-го года беженка Михайлова прислала мне письмо, в котором были такие слова: "Гитлер был милосерднее Ельцина - он сбросил во время войны на город только две бомбы... И даже "ненавистный" Сталин был гуманнее к чеченцам - он не убивал их, а посадил в вагоны и депортировал из республики. При этом никто не умер с голоду - людей постоянно кормили..."
Чеченскую войну Ельцин публично признал самой большой своей ошибкой. "Ошибочные войны" во все века квалифицировались как преступление. Представитель президента в Госдуме Александр Котенков по этому поводу сказал спокойно и кощунственно:
– Да, погибло несколько тысяч наших солдат. Но, извините, разве президент их убивал?.. Он только подписал указ... А тот факт, что следствием ввода войск стала гибель многих людей, нельзя считать преступлением, потому что под преступлением уголовное законодательство понимает умышленные действия...
После этих слов можно подумать, что Верховный Главнокомандующий посылал своих солдат не на войну, а на уборку винограда.
Наверное, только в России власть может оправдываться с таким изощренным цинизмом...
Трое солдат - инвалидов чеченской войны в переходе метро заунывно тянут песню под гитару: "Кто отдал тот приказ - по своим же стрелять, кто послал пацанов на Кавказ умирать?". У солдат на троих - три ноги и четыре руки. А в грязный потрепанный коробок с надписью "Помогите выжить" не часто падают деньги. На другой станции метро таким же образом стараются выжить инвалиды-"афганцы".
КРУШЕНИЕ
В начале 1992 года в кабинетах Генштаба часто шли тревожные разговоры о том, что принятые в декабре беловежские решения таят в себе серьезную угрозу для России, поскольку заблаговременно и основательно не были просчитаны политические, экономические и военные последствия пакта о "тройственном союзе", инициированного Ельциным.
Видимо, это ворчание на Арбате донеслось и до Кремля. Однажды возвратившийся оттуда Шапошников в срочном порядке созвал совещание "по первому списку" (как и обычно, были вызваны начальники главных и центральных управлений Минобороны и Генштаба). Маршал почему-то упорно делал особый акцент на том, что некоторым военачальникам надо перестать разглагольствовать по поводу того, правильные или неправильные политические решения принимает руководство страны, а заниматься делом.
В то время многие у нас в Генштабе были убеждены, что в условиях активного стремления республик национализировать части бывшей Советской Армии надо всячески сдерживать этот процесс. Когда стало ясно, что разрыва единых Вооруженных сил уже не избежать, в Генштабе начали искать решения, которые были бы максимально выгодны для военно-стратегических интересов России.