Геологи шутят... И не шутят
Шрифт:
Ну, и что делать? Ближайший казахский аул километрах в 150, да и чем там могут помочь? Воды нет, продуктов нет, рацию отправили с отрядом. Целую головку блока и на экспедиционных складах найти непросто. Шофер запаниковал: „Ой, что будем делать? Скоро пурга заметет, завалит колею снегом. Погибнем мы тут“. Они молчали и думали, как избежать беды. Вокруг расстилалась бескрайняя белая степь. Холодало. <…>
Часа через полтора Ю. Д. нашел наконец довольно простой выход.
— Альжан, доставай паяльную лампу, разжигай!
— Юрий Давыдович, да мы хоть пять паяльных ламп разожжем, нам чугун на головке блока не расплавить.
— А мы и не будем чугун плавить. У меня есть охотничьи патроны, высыплем
Высыпали дробь, расплавили ее в пустой консервной банке, заделали отверстие в головке блоков, поставили эту крышку на блок цилиндров, набрали снега, растопили его и… мотор завелся. Весь ремонт занял у них часов десять. Потихоньку на оставшихся пяти цилиндрах доехали до аула. <…>
Когда этот случай рассказывали опытным водителям, и те не знали, что делать в такой ситуации. А вот Юрий Давыдович не растерялся, подумал спокойно и нашел блестящий выход».
(Из очерка д. г.-м. н. В. В. Марченко [ГЖМ-17. С. 264])
Анатолий Михайлович Скригитиль, главный геолог 11-й партии Памирской ГРЭ, — особо легендарная личность памирской геологии. «Маресьев от геологии» — так называлась статья о нем в «Комсомольской правде»! Он в молодости отморозил ноги на Камчатке, и ему ампутировали обе стопы.
«Глядя на Скригитиля со стороны, ни за что об этом не догадаешься. <…> Ходил он в специально изготовленных протезных ботинках. Походка своеобразная, враскачку, как у моряка. Этот человек делал кварцсамоцветную геологию Восточного Памира. Ходить в маршруты для него было абсолютно реальным делом. До десятка километров в день. НА ПРОТЕЗАХ! В ГОРАХ! Мог любому молодцу дать добрую фору… Я уж не говорю о полутора десятках вершин, в том числе одна без малого 7-тысячник, покоренный им. <…> Михалыч — один из открывателей (в 1979 году) памирских рубинов в мраморах Туракулам и некого массива. <…>
А судьба Анатолия Михайловича закончилась трагически. В начале 1990-х гг. <когда в Душанбе начались погромы и гражданская война, сопровождавшиеся почти поголовной эмиграцией славянского населения>, переехав жить в Подмосковье, Михалыч удачно вывез свою камнесамоцветную коллекцию, которая была зарегистрирована в Союзе и считалась по своей уникальности бесценным собранием великолепного каменного материала, находящегося в личном хранении <там были драгоценные камни: рубины, сапфиры, шпинель, турмалины, топазы, аметисты, скаполиты, кордиериты и др.>И вот тут-то на Михалыча наехали бандиты с предложением продать камни. Разумеется, он отказался. <…> Бандиты не отступились. Через какое-то время в доме нашли жену, прикованную наручниками к кровати в бессознательном состоянии. Михалыч и большая часть дорогих камней исчезли. И вот уже более пяти лет судьба Анатолия Михайловича Скригитиля неизвестна. Так было загублено великое и благородное дело. По всей видимости, загублена и жизнь яркого и самобытного ГЕОЛОГА».
(Из очерка памирского геолога В. В. Куртлацкова [ГЖМ-17. С. 526, 534])
Геннадий Сергеевич Аверьянов отдал Таджикистану почти 40 лет жизни. Он проработал главным геологом Памирской ГРЭ с 1969 по 1992 год, был первооткрывателем нескольких месторождений, в том числе оловянного (Трезубец), провел поэтапную разведку бора на высотном (от 4,5 до 5 тыс. м.) м-нии Ак-Архар, длившуюся более 20 лет; запасы его были приняты ГКЗ на баланс 39 .
39
В 1980-х годах я работал с этими рудами и встречался с Г. С. Аверьяновым на семинаре по бору в Душанбе, в 1985 году. Г. С. производил впечатление исключительно доброжелательного и компетентного человека с высокой эрудицией и культурой; я тогда его поблагодарил за отзыв на докторскую диссертацию. Уезжая из Таджикистана, Г. С. Аверьянов подарил объединению «Памиркварцсамоцветы» более 400 своих книг по геологии. — Б. Г.
Г. С. Аверьянову удалось договориться о работе во ВНИИСИМСе (г. Александров), куда он и переехал во время гражданской войны в Таджикистане. В одной из своих рецензий он написал:
«Какова участь геологов, открывавших месторождения? О них ничего практически неизвестно. Откуда взялись Абрамовичи, Дерипаски и др., непричастные к поискам и разведкам? Если бы с каждой тонны, кубометра, грамма, карата причастным к этому делу людям что-то „капало“, тогда — другое дело! Мне как-то пришлось читать популярную лекцию по геологии в нашем городе. Меня спросили: „А сейчас геологи что-нибудь находят?“ Я ответил, что да, но очень мало. И это, на мой взгляд, хорошо! <выделено мной. — Б. Г.>Возможно, хоть что-то останется внукам-правнукам от распродаж».
(Из очерка памирского геолога В. В. Куртлацкова [ГЖМ-17. С. 557])
«Проплавали мы почти месяц. При сдаче мотора и инструмента обнаружилась у меня „крупная“ недостача — пропала отвертка. Замначальника не подписывает обходной лист, бухгалтерия не дает заработанные деньги. Пошел в магазин, купил отвертку, принес. Замначальника говорит:
— Это не та отвертка, давай нашу!
Пошел на базу. Обыскал „казанку“ <лодку>, вещи — отвертки нет. Пришел обратно к замначу. Он говорит:
— Прости за этот маленький урок. Неизвестно, где ты будешь работать. А у меня на Севере, где я до сих пор работал, погиб такой же отряд из трех человек. Просто утопили последнюю отвертку, не смогли открутить пару винтов, отремонтировать мотор и вовремя сплавиться. Река замерзла, а с ней и отряд.
Сказал я спасибо за урок, имел всегда запасную отвертку и помню урок до сих пор».
(Цит. по очерку памирского геолога, В. Д. Фоменко [Там же. С. 592])
«Мы послали в Шемазу <Кавказ>на почту одного из наших студентов-коллекторов. Тот на обратном пути гнал лошадь без остановки все 25 км. В результате конь никак не мог помочиться после прибытия на место. Мы были очень встревожены, но тут один из местных жителей посоветовал позвать старика, „народного ветеринара“. Тот пришел и сказал, что ничего страшного нет, подозвал одного из мальчишек, наблюдавших за происходящим, отвернул у него воротник рубашки, поймал вошь и запустил ее в головку члена нашего жеребца. Через несколько секунд все было в порядке — конь помочился, опасность миновала».