Шрифт:
Глава 1
Второе августа. Половина восьмого утра. Солнце палит нещадно. Пекло похуже, чем в самой преисподней. Кажется, что в легких не хватает воздуха. На остановке полно народу и я вынуждена вливаться в общий поток толпы в борьбе за место в только что подъехавшей маршрутке. За последние полгода вождения машины подрастеряла я навыки борьбы за место у окошка. Поэтому стою сейчас на одной ноге, на высоченной шпильке своих новеньких босоножек. Со всех сторон прижимают так, что можно и за поручни не держаться. Вот такое утро выдалось у меня в тот понедельник.
Раньше я их не любила. Понедельники. Впрочем, как и все нормальные люди. Уже в вечер воскресенья у меня портилось настроение от осознания того,
Где-то в области правых ребер вибрирует мой телефон, находящийся в недрах сумочки, тесно прижатой ко мне. Кое-как извернувшись, достаю его, понимая, что в такую рань могут звонить либо начальство, либо мама. Увидев на дисплее самое родное слово, улыбаюсь и беру трубку.
– Ева, алло! – кричит в трубку мама.
– Привет, мам!
– Ева, мне сейчас Тимурчик звонил. Говорит, ты вчера в аварию попала, – мама взволнованна как никогда. А я понимаю, что она не спала всю ночь.
– Мам, все хорошо. Ничего страшного. Немножко крыло помяла, – спешу успокоить ее, костеря про себя языкастого братца. Тоже мне, артист. Хорошо хоть не сказал матери, что машина в хлам практически.
– Доченька, как же ты теперь на работу ездишь?
– Как все, мама, на автобусе. Мне не очень удобно говорить. У тебя все в порядке?
– Да, доченька. Так получается, ты теперь не приедешь в выходные?
– Приеду, конечно. Что за глупости? Разве я могу пропустить твой день рождения, мамуль?
– Ну хорошо, а то я уже расстроилась, – облегченно вздыхает мама.
– Я перезвоню тебе вечером, хорошо?
Кладу трубку и пытаюсь продвинуться к выходу. Ненавижу общественный транспорт. Угораздило же меня вчера въехать в зад тому Форду. Что теперь с моим жучком делать? Бампер, крылья, радиатор и неизвестно, что еще повреждено. О сумме страшно подумать. Я, как вечный жмот, не раскошелилась в этом году на Каско. Эх, садовая моя голова.
Выпрыгиваю на остановке и мелкими перебежками мчусь ко входу в отдел. Опрометью пробегаю по длинному коридору и быстренько открываю кабинет. У меня всего полчаса до планерки. А значит, нужно успеть дописать отзыв в суд к сегодняшнему заседанию и просроченный ответ на жалобу подготовить. Ирка-змея сто процентов шефу перед планеркой за жалобу доложит. А тот в последние дни особо не щадит меня.
Включаю компьютер и пока этот «доходяга» грузится, настраиваю старенький кондиционер. Немного прохлады – и мозги встанут на место.
– Привет, – слышится сзади голос моей соседки по кабинету, Ани.
– Привет, Ань, – возвращаюсь к своему столу, бросая беглый взгляд на сотрудницу.
– Ну и жара. Уже с утра тридцать градусов. Что ж днем-то будет?! – сокрушается она.
– Днем будет ад. У меня два заседания впереди, а еще сегодня приемный день. Чувствую, вперед ногами меня вынесут отсюда, – смеюсь, открывая вордовский документ.
– Куда там тебя вынесут? Тут все такие будут, доходяги, – хмыкает Анька.
– Главное, что на взыскателей так жара не действует и на жалобщиков. Прут как тараканы на кусочек сахара, – бурчу я, не отрывая взгляда от монитора.
– Гофман! – в коридоре слышится рев начальника. А я подскакиваю от испуга. Черт, не успела… Ирка – быстрая паршивка, видимо, доложила уже.
Ну все, готовьте вазелин…
Встаю из-за стола и, бросив «прощальный» взгляд на Аньку, встречаю ее испуганный. Выхожу в коридор. Возле дверей приемной стоит наш шеф, всем своим видом излучая негодование.
– Гофман! Почему мне сейчас звонит начальник Межрайонки и спрашивает, почему ты не явилась на конкурс в отдел кадров?! Я не понял, тебе что, перевод уже не нужен?! – ревет он, с выпученными глазами.
– Черт, – вырывается у меня помимо воли. – Андрей Борисович, но мне ничего не сообщили.
– Что ты там мямлишь?! – еще сильнее свирепеет шеф, становясь красным, как сеньор Помидор. – Езжай в Межрайонку и оправдывайся, Гофман! Доказывай, что достойна места в этом отделе!
– Но у меня заседание в суде через два часа!
– Пусть Аня идет. Все, не морочь мне голову, – отмахивается от меня словно от назойливой мухи и, развернувшись, скрывается в своем кабинете. А я стою в шоке, не имея ни малейшего понятия, как совместить несовместимое. Мимо меня плавной походкой от бедра проходит (нет, правильнее будет сказать – проплывает) Ирка. Вышеупомянутая секретарша из приемной.
– Ну что, добегалась, Гофман, – хихикает она. – Видимо, не очень-то ты приглянулась начальнику Межрайонки.
Ее слова словно ушат холодной воды. Приводят в чувства лучше нашатыря. Ох, спасибо тебе, Ирочка.
– Смотри ядом не подавись, – разворачиваюсь и захожу обратно в кабинет, думая о том, что самого начальника-то и не видела ни разу. Со мной ведь только кадры беседу проводили.
За непродолжительное время своей трудовой деятельности в службе, я поняла одну простую истину. В любой системе государственных органов действует закон. Закон курятника. Слышали о таком? Так вот, звучит он так: Клюй ближнего, сри на нижнего. Простите мой «французский», но, как говорится, из песни слов не выкинешь. Это я к чему… Межрайонный отдел по особым исполнительным производствам в нашей жалкой службе – единственное место, где ты можешь считать себя Человеком. В нем вроде как элита собрана. Попасть туда, наверное, так же сложно, как и на службу в ФСБ (утрирую). Без связей и отличных показателей не получится. У меня показатели в норме, слава Богу. А связи…нет у меня никого в соратниках, кроме родного брата. А он парень ушлый. Водит дружбу со всевозможными местными шишками. Хотя сам не сказать, что богат и влиятелен. Просто язык подвешен плюс природное обаяние. Вот он и похлопотал за меня с одним высокопоставленным человеком из Управления. Тем и объясняется столь быстрый перевод без личной беседы с непосредственным начальником.
А когда в нынешнем отделе узнали новость о моем переходе, яд и грязь полилась со всех сторон. Начальника резко стало не устраивать качество подготовленных мной документов, скорость работы. Он докапывался до каждой запятой. А окружающие мегеры подливали масла в огонь, шепчась по углам. Придумывая мне различные пикантные моменты в биографию. Что только не говорили. И любовница начальника. И любовница главного среди главных (на уровне субъекта!) В общем, послушав их, в свои 25 я просто прожженная жизнью женщина.