Геральт (сборник)
Шрифт:
Ведьмак молчал.
– Да, – спокойно продолжал Тельико. – Я ухожу. А ты, Геральт, не станешь меня задерживать, ты даже не пошевелишься. Потому что я несколько секунд знал твои мысли, Геральт. В том числе и те, в которых ты сам себе не хочешь признаваться, скрываешь даже от себя самого. Ведь чтобы меня задержать, тебе пришлось бы меня убить. А эта мысль тебе претит. Правда?
Ведьмак молчал.
Тельико снова поправил ремешок лютни и направился к выходу. Он шел смело, но Геральт видел, как он сутулится и горбится в ожидании свиста клинка. Он сунул
– Бывай, Геральт, – сказал он. – Благодарю тебя.
– Бывай, Дуду, – ответил ведьмак. – Желаю удачи.
Допплер повернулся и двинулся в сторону многолюдного базара резвым, веселым, раскачивающимся шагом Лютика. Так же, как и Лютик, он размахивал левой рукой и так же, как и Лютик, щерил зубы, проходя мимо девушек. Геральт медленно двинулся следом. Медленно.
Тельико на ходу перехватил лютню, замедлив шаг, взял два аккорда, потом ловко отбренчал на струнах знакомую Геральту мелодию. Слегка повернувшись, пропел. Совсем как Лютик:
Весна вернется и, как прежде,Дождем омоет скоротечным.Так есть и будет. Ведь надеждаВсегда горит Огнем Извечным.– Повтори это Лютику, если запомнишь! – крикнул он. – И скажи, что «Зима» – неудачное название. Баллада должна называться «Вечный Огонь». Прощай, ведьмак!
– Эй! – раздалось вдруг. – Эй, стиляга!
Тельико удивленно обернулся. Из-за палатки вышла Веспуля, бурно раскачивая бюстом и осматривая поэта зловещим взглядом.
– За девками бегаешь, изменщик? – прошипела она, все призывнее размахивая грудью. – Песенки распеваешь, сукин кот?
Тельико снял шапочку и поклонился, широко улыбаясь характерной Лютиковой улыбкой.
– Веспуля, дорогая, – сказал он ласково. – Как же счастлив вновь видеть тебя. Прости, сладенькая моя! Я должен тебе…
– Должен, должен, – прервала Веспуля громко. – И все, что должен, сейчас заплатишь!
Огромная медная сковорода блеснула на солнце и с глубоким звучным стоном опустилась на голову допплера. Тельико с неописуемо глупой гримасой, застывшей на лице, покачнулся и упал, раскинув руки, а его физиономия начала вдруг изменяться и расплываться, переставая походить на что-либо. Видя это, ведьмак прыгнул к нему, на бегу срывая с прилавка ларька огромный ковер. Бросив ковер на землю, он двумя пинками загнал на него допплера и быстро, но плотно завернул.
Усевшись на упаковку, отер лоб рукавом. Веспуля, не отпуская сковороду, зловеще поглядывала на него. Толпа густела.
– Он болен, – сказал ведьмак и вымученно улыбнулся. – Это ради его пользы. Не давите, добрые люди, бедняге нужен воздух.
– Вы слышали? – спокойно, но звучно спросил, проталкиваясь сквозь толпу, Ляшарель. – Давайте не будем! Давайте разойдемся! Сборища запрещены. Караются штрафом!
Толпа мгновенно рассредоточилась, но только для того, чтобы проявить Лютика, резвым шагом приближающегося
– Что с ней? – спросил Лютик. – Дьявола увидела?
Геральт поднялся с ковра, который тут же начал слабо шевелиться. Ляшарель медленно подошел. Он был один, его личной охраны видно не было.
– Я бы не стал подходить близко, – тихо проговорил Геральт. – Если б я был вами, милсдарь Ляшарель, я бы не подходил.
– Серьезно? – Ляшарель сжал узкие губы, холодно глянул на него.
– Если б я был вами, милсдарь Ляшарель, я прикинулся бы, будто ничего не видел.
– Это уж точно, – произнес Ляшарель. – Но ты не я.
Из-за палатки прибежал Даинти Бибервельт, запыхавшийся и вспотевший. Увидев Ляшареля, он, посвистывая и заложив руки за спину, остановился, сделав вид, будто рассматривает крышу амбара.
Ляшарель подошел к Геральту. Очень близко. Ведьмак не пошевелился, только прищурился. Несколько мгновений они глядели друг на друга, потом Ляшарель наклонился к свернутому ковру.
– Дуду, – сказал он, обращаясь к тисненным козловой кожей, странно деформированным башмакам Лютика, торчащим из свернутого ковра. – Копируй Бибервельта, живо.
– Почему? – крикнул Даинти, отводя глаза от амбара. – Зачем?
– Тихо, – сказал Ляшарель. – Ну, Дуду, как ты там?
– Готово, – глухо донеслось из ковра. – Готово… Сейчас…
Торчащие из ковра козловые башмаки разлились, размазались и превратились в покрытые шерстью босые ступни низушка.
– Вылезай, Дуду, – сказал Ляшарель. – А ты, Даинти, помалкивай. Для людей все низушки на одно лицо. Правда?
Даинти что-то невнятно пробормотал. Геральт, все еще щурясь, подозрительно глядел на Ляшареля. Наместник выпрямился и осмотрелся. К тому времени от зевак, которые еще удерживались поблизости, остался только утихающий вдали топот деревянных башмаков.
Даинти Бибервельт-2 выбрался из рулона, чихнул, сел, протер глаза и нос. Лютик, присев на валяющийся рядом ящик, тренькал на лютне с выражением умеренного любопытства на лице.
– Кто это, как ты думаешь, Даинти? – мягко спросил Ляшарель. – Он здорово похож на тебя, тебе не кажется?
– Это мой троюродный брат со стороны отца, – выпалил низушек и осклабился. – Близкий родственник. Дуду Бибервельт из Почечуева Лога, крупный спец по торговым операциям. Я как раз решил…
– Да, Даинти?
– Я решил назначить его своим представителем в Новиграде. Как ты на это смотришь, братец?
– Ах, благодарю, братец, – широко улыбнулся близкий родственник по отцовской линии, гордость клана Бибервельтов, крупный спец в торговле. Ляшарель тоже улыбнулся.
– Ну как, исполнилась мечта? – буркнул Геральт. – О жизни в городе? И что только вы находите в этих городах, Дуду… и ты, Ляшарель?
– Пожил бы в вересковых зарослях, – ответил Ляшарель, – поел бы корешков, вымок бы и перемерз, так знал бы. Нам тоже кое-что полагается от жизни, Геральт. Мы не хуже вас.