Герцог-дьявол
Шрифт:
Она осмотрела саму дверь. Массив дерева, и, судя по петлям, открывается она внутрь. Заперта на три замка. Ее не удивила бы еще и щеколда. Сэр Малкольм не рисковал: наверняка знал, что такой дом, да еще расположенный не в столь элитарном районе, как Мейфэр, может привлечь воров.
Проникнуть внутрь нелегко. Значит, ей придется идти непростым путем.
Девушка вернулась в проход. На этот раз, медленно двигаясь по нему, она осматривала кирпичный дом по соседству.
– Думаю, тебе нет смысла уезжать из города прямо сейчас, – убеждал Габриэль,
Впрочем, камердинера нет, но есть слуга, способный собрать вещи господина, только он занят другими делами.
– Не вижу, зачем мне оставаться, – пробурчал Гарри.
– Ты слишком быстро готов уступить, признать поражение.
Гарри выпрямился и уставился скорее на чемодан, чем на брата.
– Вчера вечером я видел, как она в глубине театральной ложи целует другого мужчину.
– Тогда поговори с ней. После того как ты столько времени за ней ухаживал…
– Эмилия, видимо, не считала это ухаживаниями, – с горечью произнес он. – Я должен был знать, что после свадьбы ее сестры это произойдет. Стоит начаться сезону… Действительно, знал. Чувствовал в глубине души. Мне лучше уехать. Не хочу быть одним из тех отвергнутых женихов, что сидят в уголке гостиной, томные и несчастные.
Габриэль не сдержал улыбки. Даже в самом лучшем расположении духа Гарри немного томный и несчастный. Виной тому скорее серьезный созерцательный характер, а не физические качества.
Внешне они похожи. У Гарри такие же синие глаза и темные волосы, подбородок и рот. Гарри на дюйм ниже его, но выше большинства.
Разница между ними десять лет. Гарри родился поздно, когда отец и мать уже потеряли надежду… А кроме внешности общего у них мало. Едва научившись читать, Гарри запоем глотал книги. Ни соблазны Лондона, ни женщины, за редким исключением, его не прельщали.
Несмотря на всю рисовку, Габриэль понимал: брат страдает от безумной неразделенной любви. Глядя на него, он вспоминал собственную юность, которой был знаком этот огонь. Он горел в груди и сжигал сердце.
Гарри потянулся за новой стопкой одежды и замер. Нацепил на нос очки.
– Габи, я с ней поговорил прежде чем она ушла из театра.
– Что она сказала?
– Она была мила и ласкова, но… – Он пожал плечами и сардонически усмехнулся. – Она сказала мне, что стала думать обо мне как о брате.
Черт! Проклятье! Габриэль постарался не выдать себя. Эти слова означали гибель. С тем же успехом женщина могла бы сказать: «Идея любви с тобой отвратительна мне как извращение».
Гарри возобновил сборы. Габриэль подошел, оттолкнул руки брата и отложил чемодан в сторону.
– Тогда все кончено. Такое случается. Будут другие девушки.
– Но больше не будет такой красивой, такой неземной, такой…
– Такие же красивые, такие же неземные, такие же родовитые, такие же очаровательные… Поверь, мир – полноводная река женственности, и хитрость не в том, чтобы найти любимую, а в том, чтобы избегнуть всех, кто ищет любви. Ты сын герцога, черт возьми, с немалым состоянием и почти так же красив, как я, а это о чем-то говорит.
Гарри коротко рассмеялся, ободрив
– Тем не менее мне нужно на время уехать из города.
– Я приказываю тебе остаться еще на три дня. Иначе ты вечно будешь убегать только потому, что тебя бросила красотка. Это не по-мужски.
– Три дня – это целая вечность! Ведь она здесь…
– Три дня – это всего лишь три дня. Ты пойдешь в клуб и расскажешь эту историю… – Он махнул в сторону открытого чемодана, набитого книгами, в углу гардеробной. – Или любую другую. Завтра ты будешь кататься со мной в парке и улыбаться всем симпатичным дамам. И ты пойдешь на бал-маскарад леди Гамильтон.
– Я не собирался на этот бал, даже если бы Эмилия все еще меня любила.
– Ерунда. Ты собирался туда, чтобы украсть поцелуй на веранде. И теперь ты все равно туда пойдешь.
– Там я увижу ее, а это так больно…
– Да, ты ее увидишь, пригласишь на танец и, как всегда, будешь мило болтать.
Гарри опустился на стул и закрыл глаза.
– Я лучше поеду в деревню.
– Наутро после бала. И можешь похоронить себя там навсегда, написать книгу или творить что угодно, но сначала соберись и покажись в обществе.
Глаз Гарри не открывал, но несколько секунд спустя кивнул. Выглядел он очень молодо, куда моложе своих двадцати двух. Будь Гарри совсем юн, Габриэль поступил бы иначе, мягче. Возможно, даже обнял его, как бывало, когда братишка о чем-то грустил.
Но ведь сейчас он уже не мальчишка… Однако Габриэлю все равно хотелось его приласкать и утешить.
– Я пойду. Думаю, тебе нужно побыть одному. Если захочешь, сегодня вечером приезжай ко мне на ужин. Это все еще твой дом.
– Может, приду. Посмотрим.
– Завтра в пять мы едем кататься верхом. – Габриэль взял шляпу и перчатки.
– Габи, как мило, что ты зашел.
– Для этого и нужны братья. – Он направился к двери, потом остановился. – Послушай. Если тебя переполняют эмоции, не стесняйся дать им волю. Первая неразделенная любовь – это ад.
Глава 2
Два дня спустя, ровно в шесть часов, Аманда закрыла чернильницу и вытерла перо. Аккуратной стопкой сложила на столе черновики, сунула счета в бухгалтерскую книгу, взяла ее под мышку и отправилась искать леди Фарнсуорт.
Та была в своих покоях: сидела за письменным столом и, нахмурившись, что-то писала, похоже, еще одно письмо. Аманда заметила приветствие, адресованное герцогу Веллингтону.
Ее больше не удивляло, что у леди Фарнсуорт много именитых друзей. За те пять месяцев, что Аманда у нее прослужила, некоторые из них даже наносили визиты. Обычно они сидели в гостиной, обсуждая политику и другие мудреные дела. И эти джентльмены относились к идеям хозяйки серьезно.
Иногда Аманда сидела в гостиной вместе с ними. Леди Фарнсуорт говорила, что это для ее образования, и кругозор Аманды действительно сильно расширился. Впрочем, сама она подозревала, что истинная причина ее присутствия заключалась в том, что леди Фарнсуорт требовалась еще одни уши, чтобы слушать разговоры, и еще кто-то способный подтвердить ее воспоминания о сказанном.