Герцог и актриса
Шрифт:
Собравшись с мыслями, Колин встал, одернул жилет и стремительно вышел из гримерной. Не обращая внимания на косые взгляды рабочих сцены, герцог быстро добрался до охраняемой двери и вышел в ярко освещенный коридор.
Колин не помнил, как добрался до ложи. Он успел сесть на свое место как раз в тот момент, когда заиграл оркестр.
– Ну? – нетерпеливо спросила Оливия, толкая его локтем в бок.
– Что значит это ваше «ну»? – состроив недовольную гримасу, ответил герцог вопросом на вопрос.
– Боже мой, да вы ее поцеловали! – выдохнула Оливия.
Неожиданно
– В чем дело? – обиженно спросил герцог.
Оливия хихикнула и, стянув перчатку, провела по губам Колина большим пальцем.
– Она оставила след, мой дорогой друг, – сказала она.
Колин понял, почему они смеялись, но его это не волновало. Повернувшись к сцене, он совершенно счастливо произнес:
– С этих пор я навсегда перестану умываться.
– Да вы просто дьявол, а не человек, – с напускным отвращением заявила Оливия.
– Вот здесь вы правы, – кивнул в ответ герцог. – Вот увидите, она подаст мне знак со сцены уже сегодня.
И она действительно подала ему знак. Спектакль закончился, начались поклоны и овации. Держа в руках букеты роз, дива раскланивалась перед восторженными зрителями, а затем, улучив момент, повернула голову к третьей ложе и послала воздушный поцелуй.
Глава 3
Следующая неделя оказалась для Колина ужасной. Мало того, что ему пришлось уволить вконец обленившегося управляющего, так он еще и потратил кучу времени на поиски досадной ошибки, которую сделал банкир в бухгалтерских отчетах. Больше всего Колина мучило постоянное желание вновь увидеться с Лотти. Неутолимо хотелось коснуться ее теплой шелковистой кожи, с томной нежностью бесконечно целовать ее и ласкать так, чтобы она просила продлить эти ласки. Прошло уже несколько дней с того знаменательного вечера, когда он наконец осмелился представиться ей. Он, само собой, нарушил обещание не умываться, но его губы все еще помнили вкус подаренного ею поцелуя. Колин испытывал постоянное любовное желание, которое уже не мог подавить.
После недели изнурительного ожидания он твердо решил, что завтра непременно увидится с ней. Все эти дни Колин безуспешно пытался узнать, где живет Лотти. Его мечта прийти к ней в дом без приглашения так и не осуществилась. Он понимал, что окружающая Лотти загадочность еще больше разжигает его любопытство и страсть. В эти минуты ему было все равно, окажется ли она дочерью грязного сборщика налогов или урожденной леди. Колин хотел одного – быть с Лотти, слиться с ней телом и душой…
С величайшим трудом выбросив из головы будоражащие воображение мысли, герцог резко позвонил в колокольчик у входа в городской дом графа Бриксхема. Дверь открылась, и на пороге появился дородный дворецкий. Узнав имя посетителя, он без промедления пригласил герцога войти и подождать в приемной. Идя по коридорам, Колин внимательно осматривался, чтобы по обстановке дома определить, в каком положении находятся сейчас финансы хозяина.
Приемная графа Бриксхема представляла собой элегантную комнату, в которой против ожидания было мало мебели. Два черных кожаных кресла с подлокотниками, оба вполне в хорошем состоянии, стояли возле массивного дубового письменного стола. Среди разложенных на столе деловых бумаг затерялась чернильница. Колин даже заметил, что в одном из углов комнаты надорваны обои, хотя надо было основательно приглядеться, чтобы это увидеть.
Справа, в камине за решеткой, тлели куски угля, над пустой каминной полкой висела небольшая акварель с пейзажем – три дерева на холме.
Пользуясь временным одиночеством, Колин подошел к столу и бегло просмотрел некоторые бумаги, пытаясь понять, насколько их содержание соответствует тому, чем на самом деле занимался граф. Ничего не вызвало у него подозрений, кроме исписанного цифрами клочка бумаги, который мог содержать ключ к ответу о состоянии финансов графа. Сунув бумажку в карман, герцог сел в одно из кожаных кресел буквально за секунду до того, как граф Бриксхем вошел в приемную.
Колин отметил его статную фигуру и ухоженный вид; Граф был одет в светло-коричневый костюм свободного покроя. У Бриксхема были рыжеватые волосы и веснушчатое лицо. Выглядел он старше, чем представлял Колин. Сорокалетний убежденный холостяк.
– Добрый день, ваша светлость, – вежливо приветствовал Колина хозяин, протягивая руку. – Единственное, чем я могу объяснить ваше появление, так это тем, что вы хотите справиться о моей сестре. Я не ошибаюсь? – с приятной улыбкой спросил он.
– О вашей сестре? – Брови Колина поползли вверх. Улыбка на лице Бриксхема слегка потускнела; граф обошел стол и опустился в кресло-качалку.
– Ну, я подумал… Впрочем, это пустяки, не обращайте внимания. – Граф махнул рукой, словно прогоняя от себя неудачную фразу. – Чем могу быть вам полезен?
Колин внимательно посмотрел на графа; ему вдруг пришло в голову, что Бриксхем с превеликим удовольствием избавился бы от своей сестры, выдав ее замуж. Это освободило бы графа от неприятных расходов на ее содержание. Что ж, в этом нет ничего предосудительного, особенно если учесть, что сестра графа уже отклонила несколько вполне достойных предложений, что не могло не беспокоить брата. Ясно, что сэр Томас был прав, утверждая, будто дела Бриксхема не слишком хороши, что он погряз в долгах.
Колин откинулся на спинку кресла и обратился к графу самым безмятежным тоном:
– Сказать по правде, Бриксхем, я здесь для того, чтобы справиться о вашем фортепьяно.
Граф посмотрел на Колина в недоумении:
– О моем фортепьяно?
– Я слышал, что у вас есть старый, антикварный инструмент, и я хотел бы приобрести его. Само собой, за разумную цену.
– Понятно…
Бриксхем, скрестив руки на груди, продолжал внимательно изучать герцога.
– Я собираю антиквариат, – счел нужным пояснить Колин.
Скорее всего, со стороны все это выглядело глупо. Колин предупреждал сэра Томаса о том, что следователь из него плохой. Но судя по всему, граф не заметил никакого подвоха в его словах. Он сосредоточенно нахмурился, машинально потирая руки.