Герцогиня и "конюх"

Антропов Роман Лукич

– - Это насчет чего?

– - Насчет того, что она будет верна нашей партии? Я хочу сказать, что, если мы изберем ее императрицей, не забудет ли она наших услуг?

Бирон расхохотался:

– - Будет ли она верна -- спрашиваете вы? Ха-ха-ха!

Хохот Бирона был неожиданно прерван стуком распахнувшейся двери. На пороге стоял доктор-немец. Он был сильно взволнован.

– - Я... я к вам... Надо переговорить!
– - произнес он запыхавшимся голосом и вынул стеклянную банку с трубкой.

Остерман вскочил и пошел ему навстречу.

– -

Мой дорогой Оскар, -- начал было он, но сразу отшатнулся: распыленная струя какой-то едкой, отвратительно пахнущей жидкости ударила прямо в лицо ему.
– - Что вы делаете?
– - закричал великий дипломат.

– - Так нужно... Это -- легкое противодействие против той заразной болезни, от которой послезавтра должен скончаться русский император!

Запах дезинфекционного средства распространился по кабинету Остермана.

– - А он? Он умирает?
– - быстро спросил Бирон.

Доктор выразительно посмотрел на Остермана и вместо ответа спросил:

– - Могу я говорить?

– - Да, да, говорите все, любезный Оскар Карлович! Это -- свой, наш человек. Это -- господин Бирон, который, быть может, очень скоро будет полновластным хозяином России.

Немец-доктор отвесил Бирону поклон и сказал:

– - Виноват, я не знал... В таком случае я могу сказать то, что видел и слышал, а так как вы -- немец, то я буду говорить на нашем языке.

И он начал рассказывать все, что видел и слышал в спальне умирающего императора. Оказалось, что только одно ухо почтенного доктора было приковано к телу Петра Алексеевича, другое -- воспринимало слова всех сцен семейки Долгоруких.

– - Я слышал все, все! Да! Я забыл упомянуть, что я видел, как вошел старый человек, похожий на обезьяну, которому этот князь сказал: "Все ли ты принес, чтобы сделать фальшивое завещание?"

Остерман и Бирон переглянулись.

– - Куда вошел этот человек?
– - спросил Остерман.

– - В комнату рядом со спальней государя.

– - Долго они там пробыли?

– - О, нет! Минут пять...
– - Доктор громко расхохотался.
– - Вы думаете, откуда я это знаю? Слушайте! Я сказал Долгорукому, что мне надо ехать приготовлять лекарство для императора, а сам, выйдя из одной двери опочивальни государя, вошел в нее обратно через другую, секретную, и спрятался за кровать бедного мальчика. И я видел, как этот варвар снимал перстень с руки императора, как он громко говорил: "Прощай, Петр Алексеевич!" Тогда я торопливо побежал к вам, чтобы предупредить вас. О, они замышляют что-то недоброе!..

С тоской и тревогой глядел Бирон на Остермана, думая в то же время:

"Ну, если ты, великий искусник в интригах, не найдешься, как надо теперь поступать, то что же я могу поделать?"

Остерман, казалось, прочел это в глазах Бирона.

– - Так, так!
– - произнес он.
– - Игра задумана мастерски, но...

– - Но вы надеетесь помешать им?
– - перебил Бирон.

– - Да, думаю... А вам, Оскар Карлович, большое спасибо за сообщение.

Оно вовремя и кстати. Эту услугу не должен забыть господин Бирон, если случится то, что мы предполагаем.

– - О, да!
– - воскликнул Бирон.
– - Вы будете щедро награждены императрицей.

– - Императрицей? Какой? Разве у нас будет императрица?

– - Ну, об этом еще нечего говорить. Поезжайте лучше поскорее к императору. Кстати, он непременно должен умереть послезавтра?
– - спросил доктора Остерман.

– - Я уверен в этом.

– - А дольше он может протянуть?

– - Это будет зависеть от работы его сердца.

– - А поддержать нельзя какими-нибудь возбудительными средствами?

Немец-доктор, пожав плечами, ответил:

– - Можно, но надежды на отсрочку мало.

– - А вы все-таки попытайтесь, милый Оскар Карлович! Для меня важен каждый лишний час жизни императора,-- выразительно поглядел на доктора Остерман.

Когда доктор удалился, Бирон спросил Остермана:

– - Я не могу понять, какое же подложное завещание собирается сфабриковать Долгорукий? В чью пользу?

Остерман усмехнулся:

– - Это доказывает, мой милый друг, что из вас никогда не выработается дальнозоркий государственный человек. Неужели вы не догадываетесь, о ком будет идти речь в подложном тестаменте императора?

Бирона осенило.

– - Как?
– - воскликнул он.
– - Неужели у Долгорукого явилась безумная мысль, что российский престол может перейти к его дочери Екатерине, нареченной -- по пьяному делу -- невесте умирающего Петра?

– - А почему бы у него и не могла зародиться подобная безумная мысль?
– - невозмутимо продолжал Остерман.
– - Скажите, Бирон, положив руку на сердце: по какому праву Анна Иоанновна может надеяться на корону?

– - Позвольте, Остерман, но ведь она -- русская царевна, племянница Петра Великого.

– - Ну, и что же? А разве у Петра нет двух дочерей, Анны и Елизаветы? Заметьте, они -- дочери царя, а не племянницы, как Анна Иоанновна. С сегодняшнего вечера, когда стало известно о смертельной болезни императора, уже началась подпольная работа всех партий. В ту минуту, когда мы с вами говорим, я могу поклясться, что и у Голицыных, и у Долгоруких, и у... нас идут тайные совещания!
– - Остерман рассмеялся я продолжал: -- Только я, право, не знаю, стоит ли мне принимать участие в хлопотах за Анну Иоанновну?..

– - Как? Вы, Остерман, хотите изменить нашей партии?
– - в страшном испуге воскликнул Бирон.

– - Подождите, подождите, мой милый Эрнст!
– - насмешливо произнес Остерман.
– - Я хочу только сказать, что в случае нашей победы вы весь успех припишете Джиолотти.

Бирон только руками замахал.

VI

НОЧЬ ВО ДВОРЦЕ В МОМЕНТ СМЕРТИ ИМПЕРАТОРА

Прошел день после страшного приговора доктора-немца над участью несчастного венценосного страдальца.