Герцогиня и "конюх"

Антропов Роман Лукич

– - Господа члены Верховного тайного совета!
– - начал он, окидывая насмешливым взглядом фигуру Ивана Долгорукого.
– - Тотчас по кончине в Бозе почивающего императора я в частной беседе со многими вами говорил, что кажется мне подозрительным, почему князья Долгорукие, особливо Алексей, не желали никого впускать в покои умирающего Петра Алексеевича... Теперь я понял, почему это делалось.

– - И почему?
– - рванулся князь Иван Долгорукий.

– - А потому, что, видно, очень уж вы о здоровье нашем беспокоились, боялись, как бы мы не заразились,

а кроме того, были заняты изготовлением большого чуда для нас всех, -- ответил князь Голицын, после чего низко поклонился собранию и спросил: -- Дозволите ли вы, господа, чтобы допрос князьям Долгоруким чинил я?

– - А ты кто же? Заплечных дел мастер, чтобы чинить допрос нам?
– - вспыхнул князь Алексей Долгорукий, вскакивая.

– - Эй, попридержите язык, князь Алексей!
– - крикнул князь Голицын.
– - За такие слова ответ тебе держать придется!
– - Он снова обратился к собранию: -- Дозволите ли вы, господа, чтобы в нашем сегодняшнем полном собрании находился и доктор, лечивший покойного государя?

– - А это зачем? К чему?
– - послышались голоса.

– - А к тому, что он может многое сказать нам о том завещании, о котором только что упомянул князь Иван Долгорукий.

Собрание выразило согласие, и через несколько секунд в зал был введен немец-доктор.

С достоинством отвесив поклон верховникам, он скромно сел на стул близ князя Дмитрия Голицына.

– - Князь Иван Долгорукий, вы заявили, что после кончины его императорского величества осталось завещание?
– - спросил последний.

– - Да!
– - твердо ответил Иван Долгорукий.

– - Что же в оном завещании говорится?
– - продолжал допрос Голицын.

– - Что императрицей должна быть сестра моя, Екатерина. Такова воля царя, -- вызывающе произнес Иван Долгорукий.

Голицын громко рассмеялся. Большинство верховников в недоумении переглянулись.

– - Вот, господа, то чудо, которое князья Долгорукие изготовляли для нас в спальне Петра Алексеевича!
– - хохоча выкрикнул Голицын.
– - Понимаете ли вы теперь, почему они столь важно выступают?

– - Ха-ха-ха! Ох-хо-хо!..
– - прокатилось по собранию родовых вельмож.

– - А где же это диковинное завещание?
– - продолжал "пытать" Голицын.

– - Его видел и читал и владыка-митрополит, а для того, чтобы оно не пропало, я сберег его. Вот оно!
– - сказал Долгорукий, открыл деревянную коробку и вынул из нее знаменитый тестамент работы Прокофия Лукича.
– - Вот слушайте, что в нем написано!
– - важно произнес Долгорукий и стал читать содержание "завещания".

По мере того как он читал тестамент, веселое настроение членов Верховного тайного совета усиливалось все более и более, так что последнее слово "аминь" было покрыто уже громовым раскатом хохота.

– - Ох, уморил! Ох, распотешил!
– - схватились за животы Голицын и его присные, да и другие не отставали.
– - Аминь? Так и сказано в тестаменте: аминь?

Долгорукий стоял, словно бык, оглушенный ударом, и бессмысленно поводил по собранию глазами, налитыми кровью.

– - Что

это? Чему смеетесь?
– - хрипло спросил он.

– - Ох, князь, ох! Ишь что выдумал! Сочинил да еще "аминь" ввернул!--продолжал издеваться Голицын.
– - С сей оказии следовало бы тебя, князь, Аминь-Долгоруким величать! Да Бог уж с тобой, не будем ссориться!.. А только ты скорее эту пакость сожги вот в этой печи...

– - И это будет очень умно, потому от этой бумажки заразиться могут многие, -- впервые открыл рот доктор, молчавший до тех пор.

– - Как?!
– - воскликнул Долгорукий.
– - Царское завещание вы осмеливаетесь называть пакостью? Это -- преступление! Я вас всех призываю в свидетели, что князь Дмитрий Голицын дерзновенно оскорбил священную память государя императора!..

Голицын выпрямился.

– - А-а, так ты вот как заговорил, князь Алексей?!
– - крикнул он.
– - Ты же мне грозить удумал? Хорошо же, я выведу вас на чистую воду!.. Когда составлено завещание почившим государем?

– - Пять месяцев тому назад, если считать умеешь, -- сверкнул глазами Долгорукий.

– - Пять месяцев, говоришь? Тут вот в твоем тестаменте сказано: "Понеже чувствуя себя хворым..." Когда же это пять месяцев тому назад государь хворать изволил? Или не ведомо всем нам, что до страшной болезни он был всегда -- по милости Божией -- здоровехонек? Что? Замолк? Э, да что тут говорить! Пусть вот лучше господин доктор поведает нам, как и откуда это завещание появилось.

Немец-доктор встал и только что собирался открыть рот, как Алексей Долгорукий, чувствуя, что все пропало, что показания доктора, который, быть может, подглядел, подслушал, могут погубить его в глазах всех верховных вельмож, воскликнул:

– - А, вы думаете, что мне так желательно, чтобы царствовала Екатерина Долгорукая? Так вот, нате, смотрите!
– - и он на кусочки разорвал "завещание".

– - Надо бросить в печку!.. Там зараза сгорит!..
– - под оглушительный хохот верховников закричал немец-доктор.

Его сейчас же с миром и отпустили, "за ненадобностью".

Вскоре после "аминь-долгоруковского действа" высокое собрание перешло к выбору преемника умершему императору.

Голицын сильно волновался, открывая "прения" по этому вопросу. Хотя он и знал, что большинство верховников будет поддерживать его, однако понимал, что и возражений будет немало. Так оно и случилось.

После горячей, продолжительной речи, в которой Голицын яркими красками расписывал прелесть "полегчания" способом ограничения царской власти, вскочил Татищев.

– - Не быть сему! Самодержавие должно быть ничем не ограничено!
– - пылко воскликнул он.

– - Стойте, стойте! Да вы наперед решите, кому корону вручить?..
– - посыпались голоса.

И вот тут большинством голосов было решено "просить Анну Иоанновну на царство", после чего стали составлять текст ограничительной грамоты.

Волнение верховников все усиливалось.

– - Князь Дмитрий Голицын, изготовил ли ты "кондиции"?

– - Вот они, готовы.

– - Читай!