Герман Аляскинский. Светило православия
Шрифт:
Слабо высвечивала светлый лик умоляющего Пресвятую Богородицу Матерь Божию получить извещение о пути спасения. И если усмотреть исполнение слов святого Исаака Сирина: «Смиренномудрым открываются таинства», то можно было наблюдать, как Господь просвещает ум смиренного подвижника к ведению Божественных писаний. Для Герасима, от природы обладающего светлым умом и любознательностью, святая обитель – Саровская пустынь стала школой духовной жизни – «Академией монашества», где наука воспитания выстраивала в нём твёрдую линию исполнения заповедей Христовых, что он и делал с присущим ему глубоким смирением, исключительным прилежанием знакомился с Божественными и отеческими писаниями и с житием святых угодников Божиих, – весь его труд был направлен к достижению главной своей цели – спасению
Презирающий свыше на смиренных сердцем Господь внял усердной молитве верного раба Своего. По судьбам Промысла Божия, в награду за безропотное претерпение и смирение, Господь исправил путь Герасима, дав ему время прийти безмятежно в истинном покаянии в то место, где Его святой воле угодно.
Помолившись за литургией в Покров Пресвятой Богородицы первого октября 1781 года, простился Герасим со своим духовником. Расставаясь, старец напутствовал своего послушника: «Много тебе, Герасим, придётся потерпеть, но ты крепко стой, хотя до смерти, за чистоту православия. И молись, ибо в молитве прежде всего покаяние со смирением и благодарение. К молитве же Иисусовой должна быть особая подготовка – из глубины сердца вырывалось освещение! А всегда молись так:
Иисусе Сладчайший и Дражайший, молю Тебя и умоляю: все мне прости и спаси меня.
Иисусе Сладчайший и Дражайший, научи меня молиться, научи любить Тебя, исполнять заповеди Твои.
Иисусе Сладчайшим и Дражайший, обогати меня смирением, кротостью, и слезами, ибо нет у меня другого пути к Тебе на небушко.
Всегда старайся ходить перед Господом, терпеливо, постепенно отстраняя все лишнее и многозаботливое, так как в нас действуют две силы: добрая воля и сопротивление плоти. С сердцем сокрушенным и смиренным вычитывай правила Устава, родившиеся от молитвы. Устав – это молитва. Все службы выстаивай, все вычитывай – весь Устав выполняй – очищай душу и согревай сердце. Устав и чин должен быть внутренним и готовиться к нему надо, со ступени на ступень восходить, подниматься на высокое только в повседневном труде. Жизнь наша – море широкое, по нему надо плыть только в надёжной лодке – в своей лодке. Во всём надо быть очень внимательным к себе, во всех мелочах, не допускать и малейшей лжи или неискренности или лести и человекоугодия… Давать повод на подкуп, взятки – истязания и мытарства для нас греховные и ответственные – чувствовать в грехах другим – надо очень остерегаться, ибо, мы – монахи даём обет нестяжания, обет надо всегда помнить. Правда должна быть чистой. И – запомни, Герасим! Главное – смирение и любовь. Кто много любит, тому многое простится. Проявление любви к ближнему может спасти и большого грешника. Любовь покрывает всё. Люби труд свой, и дар Божий в тебе будет светиться. Обитающую в тебе благодать Святого Духа никому не показывай: скрывай и храни…»
Согретый вниманием и лаской батюшки, Герасим стал было от всего сердца благодарить старца. Однако тот отечески погладил по голове Герасима тёплой лёгкой ладонью и сказал: «Не меня надо благодарить и любить, а Бога».
Некоторое время он молчал, не выпуская головы Герасима от своей груди и не спеша поглаживая по волосам, как бы напутствовал: «Плыви ровно… не перегружайся… Если ты принимаешь дары – ты обязываешься принимать на себя и часть долгов этого человека… Какие это долги? Не вещественные, нет, а это – грехи. Должно молиться о прощении этих грехов, как о своих – всё с тебя взыщется. Принимать можно только в случае крайней необходимости – не иначе, никакого лишнего груза не прибавляй к своим грехам. Едва ли кто сможет одолеть и снести тяжесть груза своего и чужих ещё грехов в житейскую бурю. Безопаснее переплывают в своей лодке – не взяв чужих грехов со своими.
А ещё скажу тебе: что не есть необходимость для мирян, то необходимо для монахов.
По мере устроения – каждому свои требования, других не суди – но смотри только на себя.
И чем дальше идёт человек по духовному пути, тем больше и теснее его окружают бесы, не терпящие этого пути. Бояться их не надо, но борьба чем дальше, тем сильнее, и так до конца и должна быть не на жизнь, а на смерть, во всём и во всех мелочах. Тут нужны большая осторожность
Благочестивый послушник Герасим, привыкший подчинять себя и всё, до него касающееся, воле Божией, склонился на наставления старца единственно лишь для того, чтобы видеть, что речёт о нем Господь (Пс. 84, 9). Его ответ принял за явное указание Промысла Божьего ко вступлению на высший путь жизни, к чему от детства стремилась чистая душа его «как елень на источники водныя» (Пс. 41, 2). Возложив надежду на Бога, испросил он у старца благословения и молитв. Старец обнял и поцеловал Герасима и, предсказав ему многое о будущем, благословив, отпустил.
На следующий день купил он билет на пароход, и с молитвой в сердце и на устах: «Настави мя, Господи, на путь Твой, и пойду во истине Твоей», – отплыл в обитель преподобных Сергия и Германа Валаамских, чудотворцев на остров Валаам (Нево) на озере Ладожском. Так уж складывалось в характере Герасима, что он никогда не делал ничего по своей воле, а делал по воле Божией. Жил, проводя время в непрестанной молитве и заботах о тех, кто рядом с ним пребывал в скорбях.
Когда Герасим вступил на твердь Валаама, то его охватило такое чувство, что не сразу мог ощутить своего состояния, где он находится, «на земле или на небе, а все монашествующие казались ему как Ангелы Божии».
Такой чистый взгляд был особым действием благодати Божией, ясно указывающий путь, с верою вопрошая словами Псалмопевца: Скажи мне, Господи, путь в оньже пойду, яко к Тебе взях душу мою (Пс.142, 8). Здесь Герасиму и был возведён путь спасения, указано место, преподаны благопотребные средства и способы.
Настоятель обители иеромонах Назарий, как человек духовного разума, заметив в Герасиме спасительную ревность к иноческой жизни, понуждения себя на все монашеские добродетели: к смирению, молчанию, горячее усердие к прохождению возлагаемых на него послушаний, и, убедившись в полной готовности Герасима к принятию и соблюдению монашеских обетов, подал прошение духовной власти о пострижении его в иночество: вчинить его в лик иноков Валаамской обители.
С согласия Священного Синода 24 сентября 1782 года послушник Валаамского монастыря Герасим Зырянов был пострижен иеромонахом Назарием и принял иночество с именем Германа, во имя преподобного отца Германа Валаамского чудотворца, – поощряя тем молодого инока к подражанию этому дивному Христову светильнику иночества.
Молодому иноку Герману исполнилось двадцать шесть лет.
Древняя Валаамская обитель, сто лет пустовавшая после разорения шведами, возобновившая свою жизнь по указу царя Петра, процветала «яко крин», и слава её уже разливалась по России величественным прибежищем Господа и Его Пречистой Матери, где упокоиться мог каждый входящий своей тишиной. «Монастырь процветал святостью жизни многих великих и явных подвижников, постников, пещерников, старцев и затворников. Подвижники старцы служили духовным украшением. Они пребывали в безмолвии и вместе в непрестанной молитве, беседуя всегда мысленно с Богом. Они обладали мудрым и тонким познанием сердца человеческого, указуя всякому истинный путь, ведущий ко спасению».
Аскетические традиции иноческого жития, породившие свои самобытные плоды, укрепились на Валааме с приходом в обитель Саровского старца Назария. Как игумен Валаамской обители, он устроил в ней монашескую жизнь по Саровским образцам, завёл три образа жития: общежительный, скитский и пустыннический, что позволяло братии восходить в духовном делании «из силы в силу».
При старце Назарии Валаам стал уникальным монастырем, где для Русской Церкви созревали духоносные валаамские старцы, притягивающие к себе монашествующих со всех концов богохранимого Отечества, чтобы здесь, подвизавшись в умном делании насладиться «сладкой свободой и тишиной», эти святые молитвенники за всё грешное человечество, приносили свои подвиги на алтарь суда Божьего, чтобы молитвой Христовой умягчить волю Спасителя.