Герои 1812 года
Шрифт:
Сражение шло с переменным успехом. 29 октября в 10 часов утра силы воюющих обоюдно переместились за Дунай, а 30 октября началось сражение при Кремсе, которое шло среди горных ущелий. Сражение началось с перестрелки, перешло на картечь. «Чем дальше двигались мы вперед, тем явственнее открывались великие силы неприятеля». Но полки генералов Дохтурова и Милорадовича, врезаясь в соединения французов, разбили их. Сражение при Кремсе окончилось победой русских войск. В приказе главнокомандующего были особо отмечены отличившиеся мужеством офицеры Морозов, Албинский, Воронец, Скальский, Шушерин, Глинка.
Но готовилось главное сражение этой войны. К армии прибыл император Александр I. Сражение это состоялось под Аустерлицем и окончилось победой Наполеона. Глинка принимал участие в штыковом бою у Праценских высот.
В результате войны было заключено перемирие, которое современники называли «мир на воде».
За время войны однополчане узнали Федора Глинку как храброго офицера, исполнительного адъютанта, верного товарища. Но мало кто знал, что он еще и писатель, хотя каждую свободную минуту он делал какие-то записи и зачастую отрывал у себя ночные часы, когда утомленные войска спали.
Первые отрывки из его записок появляются в 1808 году в журнале «Русский вестник», который был основан братом его Сергеем Николаевичем. А перед этим, 11 сентября 1807 года, Федор Николаевич Глинка выходит в отставку по болезни и уезжает в Сутоки.
Четыре следующих года Ф. Н. Глинка безвыездно живет в Смоленской губернии, занимаясь сельским хозяйством. В 1807 году местное дворянство избирает его в земское ополчение сотенным начальником. И все свободное время он пишет. К сочинениям в прозе присовокупляются опыты в стихах.
Но не вечно же сидеть на месте, надобно питать ум впечатлениями, воображение — видами… К тому же пройдено столько земель за границей, а знания родной земли так скудны. И Федор Николаевич совершает новое путешествие, два года (1810 и 1811) странствуя по Смоленской и Тверской губерниям, посещая древние стольные города — Москву и Киев. Путешествуя, он ведет записи, делает заметки, которые позже вошли в «Письма русского офицера».
Сначала Глинка отправляется в Смоленск, бродит по его холмам, улицам, любуется древними златокупольными дивами, беседует с жителями. Эго только начало путешествия, посещение сердца родных мест, города, куда ездил еще ребенком…
Объездив Смоленскую губернию, отправляется он во Ржев. Глинка и несколько его спутников приехали туда вечером, когда солнце уже играло на позлащенных главах. Местность вокруг Ржева безлесна, кругом поля, и город виден был издалека. Миновав небольшое предместье, путешественники очутились на крутом берегу, и перед ними открылась Волга. Спустились вниз и услышали шумную беседу ропотных волн, то набегавших на песчаную отмель, то сбивавшихся в одну струю. И вдруг Глинка бросился к реке и жадно, набрав в горсть светлой воды, напился ею, как писал потом, утолив «не столько жажду, как желание напиться волжской воды».
На следующий день Федор Николаевич осматривал город, дивясь тому, что народ там удивительно здоровый, «белотелый». Ржев стоит на холмах, как Смоленск или Киев, население его в то время составляло в основном купечество. Особо хранил город Ржев память о Терентии Ивановиче Волоскове, жившем в XVIII столетии, о нем Федор Николаевич оставил множество записей. «Здешний механик, богослов и химик», — называл он его. Терентий Иванович родился в семье купца среднего достатка, имел много братьев. Никогда и нигде специально он не учился, с детства читал, наблюдал смену времен года, выходя к Волге, бродя по полям, убегая в дальние леса. И вправду, хотя бы одно небо, весь год меняющее цвета свои и возвращающее к первоначальному, — чему оно только не научит! И постепенно, незаметно для себя, постигал Терентий Волосков всеобщий, единый порядок мира от мала до велика, от велика до мала. «Созерцая в мире всеобщий неизменный порядок, — писал о нем Ф. Глинка, — которого ни бури, возмущавшие воздух, ни громы, потрясающие твердь, нимало не нарушают, он понял, что удивлявшее его некогда правильное движение нескольких стрелок в малых часах его отца есть не что иное, как самое слабое подражание всеобщему движению в огромном строении природы». И, глядя на небо, стал он сам делать разные часы, большие и маленькие.
Братья Волосковы сами стали купцами, обзавелись семьями, каждый жил теперь в своем доме. Но торговля не занимала всей жизни Терентия Ивановича. По ночам он писал сочинения против раскола, отвратившие от заблуждений многих ржевских жителей. Он изобрел астрономические часы, новые краски. Изобретал он совершенно бескорыстно, не имея с этого ни копейки. Правда, сколько бы он ни торговал, деньги все время уходили между пальцев — не умел он копить и часто бедствовал. Впрочем, может быть, потому и жилось для души нетяжко, и смерть была не так страшна. Жена Волоскова была удивительно добродушная женщина, делившая все тяготы его жизни. Под старость Волосков стал заниматься астрономией, звездозаконием, как говорили издревле. Скончался он семидесяти лет, кончиной безболезненной, непостыдной, мирной.
В начале октября прибыли в Тверь. Знал ли Федор Николаевич, что этот город станет его второю родиной, что здесь он обретет и потеряет спутницу-жену, здесь найдет пристанище, покой, тихое место тяжких предсмертных дум, что здесь его отсоборуют, отпоют, предадут земле? Первая встреча с Тверью была неласковой — небо покрыто было туманными облаками, сыпался мокрый снег…
Остановился Глинка на постоялом дворе, напился чаю и лег спать. Утром проснулся под благовест Желтикова монастыря за Волгой. Небо прояснилось. Федор Николаевич спустился вниз, вышел на двор. Было зябко, но ясно.
Через несколько дней новый долгий путь — в Москву. Ехали через Клин по Питерскому тракту, на перекладных, под мокрым снегом, мимо глухих ельников, болот. Вскоре пошли все больше березы, уже почти осыпавшиеся.
В Москве Глинка пробыл недолго, снова поехал во Ржев, а на следующий год совершил путешествие в Киев. Шло лето 1811 года. Южную часть России охватили невиданные пожары. Огонь свирепствовал повсюду: сгорел Житомир, горела Волынь и Малороссия, неожиданно вспыхнули и за одну ночь сгорели многие дома в Киеве. Повсюду говорили о тайном обществе поджигателей, которое якобы существовало в Польше на деньги Наполеона.
Весной 1812 года в Сутоках Глинка записывает в дневнике: «Наполеон, разгромив большую часть Европы, стоит, как туча, и хмурится над Неманом. Он подобен бурной реке, надменной тысячью поглощенных источников; грудь русская есть плотина, удерживающая стремление, — прорвется — и наводнение будет неслыханно! О, друг мой! ужели бедствия нашествий повторятся в дни наши?.. Ужели покорение?.. Нет! Русские не выдадут земли своей! Если не достанет воинов, то всяк из нас будет одною рукою водить соху, а другою сражаться за Отечество!»