Герои 1863 года. За нашу и вашу свободу

Коллектив авторов

Все партизанские отряды Гродненщины были подчинены единому командованию. При Сокольском отряде, которым командовал капитан Эйтманович, был создан штаб во главе с Врублевским. Из штаба исхо-

дили приказы, повинуясь которым отряды маневрировали, сосредоточиваясь и рассыпаясь в тактических целях. Штаб обобщал получаемые донесения и представлял в Вильно сведения о боях и заявки на снабжение.

Повстанческие отряды устанавливали связи с населением, вербуя добровольцев и собирая информацию о передвижениях карательных колонн. Только активная поддержка населения позволила повстанческим отрядам Гродненской губернии полгода продержаться против хорошо вооруженной многотысячной карательной армии.

Против руководимых Калиновским и Врублевским повстанцев, насчитывавших около двух тысяч человек,

действовали войска генерала Манюкина в составе семи эскадронов, пяти казачьих сотен, шестидесяти семи рот при тридцати восьми орудиях с прислугой. Перевес сил был колоссальный. С чисто военной точки зрения просто невероятно, что повстанцы продержались несколько месяцев и даже выигрывали отдельные боевые схватки. Перевес карательных сил исключал для повстанцев возможность наступательных операций. Однако они все же сумели ознакомить в некоторых районах крестьян со своей программой и даже ввести их во владение землей.

Из лагерей формирования и операционных баз, расположенных, как правило, вдали от населенных пунктов в глухих «медвежьих» углах, высылались небольшие подвижные группы, оглашавшие воззвания повстанцев, собиравшие сведения о противнике. Они же занимались и вербовкой добровольцев. Поэтому военные действия в подавляющем большинстве случаев носили характер схваток, стычек, как именовались они в боевых донесениях. Более крупные бои возникали при нападении карателей на обнаруженный ими лагерь повстанцев. Получив данные от лазутчиков, карательные колонны окружали и прочесывали подозрительные места. Повстанцы с боем отходили, прикрывая эвакуацию базы, и прорывались через цепь окружения.

Иногда карателям удавалось неожиданно напасть

на партизанскую базу, и повстанцы несли тяжелые потери. Такая неудача постигла отряд Врублевского 30 апреля на реке Слойка у деревни Валилы, невдалеке от Соколки. Отряд, еще не закончивший формирования, был рассеян, тридцать два повстанца убито. Только благодаря мужеству Врублевского повстанцы избежали полного разгрома.

Подводя итоги боя у Соколки, генерал Манюкин указывал, что он двинул в бой Четыре роты, два эскадрона, сотню казаков при трех орудиях, разгромил «сильную позицию, избранную центром литовского восстания», и «повстанцы бежали с поля боя врассыпную». Но, по словам Калиновского, неудача в деле под Соколкой не столь поразительна, как объявляли официальные русские известия.

Решающего перелома в свою пользу регулярные войска добились не сразу. В течение апреля — мая 1863 года бои еще шли с переменным успехом Ряд столкновений заканчивался в пользу повстанцев.

Вся деятельность Калиновского на посту комиссара Гродненского воеводства была подчинена задаче демократизации восстания, вовлечения в него широких масс крестьянства. Подобно ему, действовали и другие руководители восстания. Мацкявичюс и Сера-ковский в Ковенской губернии, Людвик Звеждовский и Антон Трусов в Центральной и Восточной Белоруссии. Они стремились связать борьбу повстанцев с революционным движением в центральных районах России, надеялись, что из Белоруссии и Литвы оно перейдет по соседним к Москве губерниям, перебросится на берега Волги и Дона. Однако демократические силы не смогли придать восстанию социальный характер и связать его с освободительной борьбой русского крестьянства. Во главе восстания находились помещичьи элементы, срывавшие героические усилия демократов. Шляхетское руководство фактически стремилось к свертыванию борьбы, возлагая все надежды на интервенцию правящих кругов Франции и Англии.

«Смердящей кастой» называл помещиков Калиновский. Шляхта, по его мнению, всегда думала лишь

о защите своих сословных интересов, выдавая их, однако, за дело всей нации в целом. По вине шляхты, отмечал он, повстанцы терпели недостаток в оружии, боеприпасах, продовольствии. Эти откормленные бараны, по его словам, не хотят, чтобы повстанцы их стригли, так нужно сдирать с них всю шкуру! Но чтобы это осуществить, нужно было прежде всего отстранить «баранов» от руководства восстанием.

Революционным демократам России и Польши не удалось превратить восстание в аграрную революцию, перебросить его за Днепр и Двину. План организации восстания в Поволжье («казанский заговор») был сорван провокатором.

«Земля и Воля» понесла тяжелые утраты и как общерусская революционная организация в конце 1863 года перестала существовать. Неудачей окончилась морская экспедиция к берегам Литвы. Отряды Сераковского были разбиты в конце апреля на границе с Курляндией. Был рассеян в Могилевской губернии и отряд Звеждовского, так и не сумевший прорваться в центр страны. На Правобережной Украине, в восточных и центральных районах Бе-лоруссии восстание не получило развития. Отряды Минской губернии, руководимые Трусовым и Лясков-ским, были окружены и потеряли всякую связь с населением. Действия повстанцев летом 1863 года уже не выходили за границы польских, западнобелорусских и литовских земель. Лучшие силы восставших были разгромлены, а уцелевшие отряды блокированы превосходящими силами карателей в непроходимых лесах.

Со второй половины 1863 года, когда обозначился крах надежд на дипломатическое вмешательство западных держав, белые начали отходить от восстания. В июле виленский генерал-губернатор Муравьев подал дворянству мысль о публичном раскаянии. Предложение было принято. 27 июля адрес с заверениями в преданности, подписанный двумястами тридцатью виднейшими аристократами края, был вручен Муравьёву и немедленно со специальным посланцем направлен в Царское Село. Это знаменовало открытый пе-

реход дворянства Литвы и Белоруссии на позиции сотрудничества с царской администрацией.

В это время во главе повстанческой администрации Литвы и Белоруссии опять встал Калиновский. «В начале июня, — свидетельствует он, — я был снова вызван в Вильно Дюлёраном, в котором по приезде я увидел главного двигателя восстанием в здешнем крае в звании комиссара Литвы. Не давая мне никакой номинации, он принял меня как бы своим секретарем». 18 июня Калиновский был назначен заведовать отделением внутренних дел Виленского повстанческого центра. Начальником Вильно 22 июня стал сторонник Калиновского В. Малаховский. Революционные демократы Литвы и Белоруссии вновь стали у руководства восстанием. На их стороне было большинство командиров повстанческих отрядов (Мацкявичюс, Вислоух, Врублевский, Длуский и др.). Главой Виленского отдела формально оставался еще Гейштор, но фактически он был не в состоянии сколь-либо серьезно влиять на ход дел.

Обстановка, сложившаяся в руководстве, намерения и планы революционной молодежи, вошедшей в состав Виленского исполнительного отделения, прекрасно переданы в письме Владислава Малаховского Феликсу Вислоуху. Оно датировано 28 июня и начинается возгласом: «Да здравствует свобода родины, равенство и собственность крестьян! Вечная слава вам, ее защитникам!» Первая часть письма, по словам автора, «очерк идущей борьбы», составленный по памяти. Перед нами чудом сохранившийся обзор хода восстания. Автор пишет, что муравьевский террор наводит ужас на слабых, насилию царской военщины нет границ. Переходя к характеристике .положения дел в повстанческом лагере, Малаховский отмечает широкий территориальный размах восстания: «Нет ни пяди земли от Молдавии до Смоленска и Пскова, где бы не раздавались выстрелы повстанцев». Он сообщает о хорошем вооружении отрядов Литвы и «замечательном отношении крестьян к восстанию», восхищается героизмом повстанцев, которые одерживают победы над вдесятеро сильнейшим врагом, сметая це-

лые роты, уходят из окружения неприятеля и «без еды, обуви, одежды, информации и всех необходимых для жизни материальных и моральных средств уничтожают в засадах вымуштрованную дикую гвардию».

Малаховский оповестил Вислоуха о гибели 3. Се-раковского и других демократических лидеров, сообщил о неудаче восстания в Витебской и Могилевской губерниях («восстание не могло там долго продержаться... Народ, всеми силами подстрекаемый властями, был для него наибольшим препятствием»). По его мнению, неудачи носят временный характер, крестьянство в ряде губерний смотрит на восстание как на помещичью затею исключительно потому, что дворянство захватило руководство делом. «У нас в Литве, — пишет он, — только теперь дело доходит до гражданской администрации, так как до сих пор она почти бездействовала из-за подлости и трусости дворянства, рвущегося к должностям без желания работать, без понимания своих сил и обязанностей».