Герои 1863 года. За нашу и вашу свободу

Коллектив авторов

Первое время наиболее тяжелые бои происходили на участке Домбровского. В мае версальцы перенесли направление основных ударов на южный фас обороны Парижа, в район форта Исси. Положение в этом районе с каждым днем ухудшалось, Врублевский действовал умело и хладнокровно. Активный участник событий и историк Коммуны Л. Дюбрейль оставил очень высокий отзыв о Врублевском. Он писал: «Врублевский получил командование южными фортами... Врублевский, принадлежавший к той же национальности, как и Домбровские [братья Ярослав и Теофиль], так же как и они, принимал участие в польском восстании и был знающим и храбрым офицером [...]. С этими новыми офицерами Национальная гвардия не подвергалась по крайней мере различным неожиданностям

и авантюрам [...]. Эти начальники умели предвидеть опасности, комбинировать силы, маневрировать». Очень разные внешне, действовавшие на разных боевых участках, Я. Домбровский и В. Врублевский сохранились в памяти коммунаров рядом, так как были одинаково преданными делу революции талантливыми военачальниками, командирами нового типа, возможного только в народных армиях.

4 мая обеспокоенный сильными атаками на Исси член Комитета общественного спасения Ф. Пиа распорядился, чтобы туда немедленно отправились Домбровский и Врублевский Пиа видел в этом единственную спасительную меру и не ошибся: положение в Исси было восстановлено. Однако во время отсутствия Врублевского в штабе армии версальцы, восполь-

зовавшись предательством одного из командиров батальонов Коммуны, заняли редут Мулэн-Сакэ и вырезали весь его гарнизон. Вина за это в первый момент пала на Врублевского, так как Ф. Пиа пытался отрицать, что тот отправился в Исси по его приказу. В конце концов невиновность Врублевского полностью подтвердилась, а Ф. Пиа, лишившись доверия коммунаров, вынужден был подать в отставку.

10 мая версальцы атаковали и заняли форт Ванв, расположенный рядом с фортом Исси. Врублевский поднял два батальона и повел их в штыковую атаку; противник был опрокинут и отброшен на исходные позиции. К 15 мая, однако, положение в целом стало столь критическим, что новый военный делегат Коммуны Делеклюз (Россель, испугавшись трудностей, подал в отставку) собрал военный совет, на котором присутствовали Домбровский и Врублевский. Было решено сделать некоторую перегруппировку сил, пополнить части, назначить к командующим участкам обороны специальных комиссаров Коммуны: к Домбровскому был назначен Дерер, к Врублевскому — Лео Мелье. Но положение было уже безнадежным. Прекрасно понимая это, Домбровский и Врублевский тем не менее оставались на своих постах.

Южная часть Парижа, обороной которой руководил Врублевский, была одним из последних оплотов Коммуны. Когда версальцы заняли Монмартр, он организовал борьбу в районе Итальянского бульвара, площади Жанны д’Арк и на Бютт-о-Кейль. Здесь действовал 101-й батальон, воевавший раньше под командованием Домбровского в районе Аньера и Нейи; с 3 апреля этот батальон не выходил из боя и не отдыхал. 24 мая коммунары на Бютт-о-Кейль под командованием Врублевского отбили четыре яростные атаки версальцев, причем сами неоднократно наносили контрудары. 25 мая, вынужденные отойти, коммунары организовали сопротивление у Аустерлицкого моста и площади Жанны д’Арк. Несколько сот коммунаров во главе с Врублевским отбивали здесь в течение 36 часов атаки целого армейского корпуса. Лишь под угрозой окружения Врублевский согласился

на отступление и в полном порядке вывел свои части на северный берег Сены. Делеклюз предложил Врублевскому принять командование оставшимися вооруженными силами коммунаров. Но Врублевский, зная их малочисленность, не мог взять на себя ответственность за продолжение столь неравной борьбы. Отказавшись от командования, он до последней минуты оставался в строю в качестве простого солдата.

Чудом избежав плена при разгроме версальцами одной из последних баррикад, Врублевский не хотел покидать Парижа. Озверевшие каратели знали прославленного генерала Коммуны и повсюду его искали. А он в костюме парижского пролетария спокойно расхаживал по городу и появлялся в кафе «Ре-жанс», где можно было

встретиться с друзьями и знакомыми. Сын Адама Мицкевича Владислав, по его словам, встретив однажды Врублевского, стал уговаривать его немедленно уехать в Лондон. «Кажется, там скверный климат, — отшучивался Врублевский.— А здесь, в Париже, мне очень хорошо. Меня окружают честные рабочие, оберегают меня, приглашают меня на обеды, где так сердечно пьют за мое здоровье».

Однако кровавый террор версальцев все усиливался. После долгих уговоров Врублевский согласился покинуть Францию, воспользовавшись паспортом какого-то пруссака. Только счастливое стечение обстоятельств и замечательное хладнокровие Врублевского предотвратили смертельную опасность. Впоследствии, когда его спрашивали об этом, он в своей обычной полушутливой манере отвечал: «Спросите у тех дураков, которые наводнили Париж. Я там совершенно не прятался, даже не менял одежды, разгуливал по улице, и все. Однако, когда я получил от своих прусский паспорт, то пошел на вокзал, чтобы уехать из Парижа. На вокзале, смотрю, всех пассажиров сгоняют в один зал, где полицейский комиссар проверяет каждого из них, сравнивая с альбомом коммунаров, где мой снимок на первом месте. Показываю жандарму свой паспорт и сержусь, что раздражает меня пустыми формальностями. Тот отдал честь и доложил ко-

миссару: дескать, немец. Отвели меня прямо в вагон переждать, пока закончится проверка пассажиров. Большое уважение тогда оказывали пруссакам!»

История прусского паспорта на имя В. Вальде-мара, о котором упомянул Врублевский, заслуживает того, чтобы сказать о нем несколько слов. Дело в том, что паспорт был послан из Лондона по поручению Карла Маркса. Вручил же его Врублевскому русский революционер П. Л. Лавров, связанный с деятелями Интернационала и имевший друзей среди поляков. Эти обстоятельства как нельзя лучше говорят о том, что подразумевал Врублевский под словом «свои», когда рассказывал о прусском паспорте.

Маркс и Энгельс внимательно следили за героической борьбой французских трудящихся и хорошо знали всех видных деятелей Парижской коммуны. После ее разгрома они делали все возможное для оказания помощи коммунарам, оказавшимся в эмиграции. Это были закаленные борцы, военный и политический опыт которых являлся ценнейшим приобретением мирового революционного движения. Занимаясь изучением и теоретическим осмыслением этого опыта, Маркс и Энгельс живо интересовались каждым участником событий. Вполне естественно, что генерал Коммуны Врублевский очень скоро стал у них постоянным гостем; с лета 1871 года он активно включился в работу Генерального совета I Интернационала как его секретарь по польским делам.

Между вождями I Интернационала и Врублевским установились отношения полного понимания и доверия Сохранилось немало трогательных свидетельств их дружбы. С того момента, как Врублевский принял дела польской секции Интернационала, Маркс установил правило не рассматривать помимо него ни одного вопроса, связанного с Польшей. Это сразу же принесло пользу. Еще с начала 60-х годов в эмигрантской среде подвизался хорошо замаскировавшийся агент царской политической полиции А. Балашевич-Потоцкий. Не довольствуясь доносами и провокациями против польских и русских революционеров, он решил проникнуть в I Интернационал и заранее гаран-

тировал успех евеему начальству. В ответ на -свое письмо к Марксу провокатор получил предложен»е обратиться к Врублевскому. Это парализовало тщательно обдуманный замысел, так как Балашевич-По-тоцкий знал, что Врублевского ему обмануть не удастся, и не стал к нему обращаться.

Вполне доверяя Врублевскому и учитывая, что польское революционное движение развивается в глубоком подполье, Маркс и впоследствии неуклонно требовал, чтобы все связи с Польшей осуществлялись только через секретаря польской секции.