Герои без вести не пропадают (Роман. Книга 2)
Шрифт:
– Товарищ генерал! Разрешите вручить вам спецдонесение нашего командира Савандеева.
С этими словами он вынул из внутреннего кармана пиджака пакет и подал Барсукову.
– Садитесь! – пригласил генерал, а сам, поспешно распечатав конверт, тут же углубился в чтение. – Наконец–то! Турханов жив! – воскликнул он, закончив чтение. – Собственно говоря, мы в этом не сомневались. Выкладывайте все по порядку...
Беседа продолжалась почти два часа. Она продолжалась бы и дольше, но прервал ее начальник штаба, который пригласил Барсукова в штаб.
– Благодарю вас, друзья! – сказал генерал, пожимая руки партизанским посланцам. – Вас устроят в общежитии. Отдохните пару дней, а там мы постараемся доставить вас к месту службы на самолете. Пока до свидания!..
Весть, что Турханов жив и почти выздоровел после тяжелого ранения, обрадовала его друзей. Теперь они с удвоенной энергией принялись за подготовку операции по его спасению
– Какая досада! – воскликнул Барсуков, получив эту весть. – Вместо того чтобы провести операцию по вызволению Турханова из плена, мы уже два месяца занимаемся только его поиском. Где он теперь? Как связаться с ним или с людьми, которые могли бы иметь доступ к нему?
Задача усложнялась еще и тем, что у Штаба партизанского движения не было непосредственной связи ни с Баварией, ни с Верхней Австрией, а чтобы наладить ее, потребовалось бы немало времени. Выручила интернациональная солидарность коммунистов. Однажды к Барсукову принесли очередной номер газеты «Вуа увриер», только что доставленной из Швейцарии, Прочитав заметку «Фашистская Германия нарушает Женевскую конвенцию о военнопленных», Барсуков не удержался, стукнул кулаком по столу.
– Этого можно было ожидать,– сказал он. – Настоящего советского патриота фашисты долго не станут держать в лагере военнопленных, а постараются изолировать в тюрьме. Спасибо швейцарским и австрийским коммунистам за это сообщение. Теперь мы знаем, что делать, чтобы вызволить своего товарища из фашистского застенка. Но надо спешить. Гестаповцы не станут ждать, когда мы при шлем туда своих людей, а узнав, что Турханова им не уломать, либо замучают его сами, либо направят в лагерь смерти.
В тот же день по заданию Барсукова референты подготовили доклад о состоянии антифашистской борьбы подпольных организаций в Верхней Австрии, а также смежных с ней районах Чехословакии. Картографы подготовили крупномасштабные топографические карты интересующих районов с надписями на русском, немецком и чешском языках. Оперативники сообщили данные о дислокации воинских частей в этих районах. Хозяйственники изготовили всю необходимую экипировку для будущего десанта. Осталось только закончить укомплектование самого десанта, которым непосредственно занимался лейтенант Соколов. Правда, в это время он находился в командировке, но ожидался со дня на день. Наконец и он возвратился из поездки по лагерям военнопленных. Заметив приподнятое настроение, царившее в окружении генерала Барсукова, наблюдательный Соколов сразу понял, что произошло какое–то радостное событие, но расспрашивать не стал. «Если надо, то начальство само скажет, а если не скажет, то так надо»,– подумал он.
Впрочем, Барсуков не стал скрывать свою радость, а сразу показал лейтенанту газету швейцарских коммунистов с приколотым к ней переводом известной заметки. Глаза Соколова загорелись.
Значит, в ближайшее время нам придется приземлиться на голубом Дунае? – спросил он, радостно улыбаясь.
Не на самой реке, но недалеко, где–то на полпути между городами Линц и Ческе–Будейовице. Нет ли среди ваших добровольцев выходцев из этих мест?
Соколову понадобилось немного времени, чтобы вспомнить всех иностранцев, изъявивших желание продолжать! борьбу с гитлеровцами в составе десанта.
Есть, и не один, – с радостью ответил он. – Два австрийца, один немец и один чех. Был еще один из самого Линца, но мне не удалось включить его в список десантников.
Почему? – живо заинтересовался Барсуков. – Ил1 он не согласился?
Он–то согласился, но его не отпустили члены Чрезвычайной комиссии по расследованию фашистских преступлений.
Почему?
Он оказался единственным свидетелем–очевидцем! страшных преступлений одного эсэсовского генерала, выдававшего себя в лагере немецких военнопленных за простого солдата. Генерал был разоблачен и арестован благодаря показаниям этого австрийца. Я познакомился с ню по рекомендации местного отдела контрразведки.
– Что он за человек?
Зовут его Альфредом, а фамилия – Рунге. Родился и вырос в Линце. Там он окончил офицерскую школу и до аншлюса служил в бригаде альпийских стрелков. Послед присоединения Австрии к фашистской Германии бригада была преобразована в горно–егерский полк, а потом в дивизию, отличилась в боях против Греции и Югославии, за что получила название эсэсовской дивизии. Рунге тогда был адъютантом командира дивизии и имел звание оберштурмфюрера СС, а командир дивизии Гельмут Крамер из полковника был произведен в бригаденфюреры
Не кажется ли вам подозрительным согласие бывшего эсэсовского офицера воевать против немецких фашистов? – усомнился генерал.
Соколов отрицательно покачал головой.
– Я ему верю,– без колебаний ответил он,– На его месте любой поступил бы так же.
Любопытно,– улыбнулся генерал его решительному заявлению. – Тогда поведайте мне его тайны.
Но история эта длинная,– предупредил лейтенант.
Я не тороплюсь,– заверил генерал, хотя все еще продолжал сомневаться в честности бывшего эсэсовца.
Раньше в моем представлении все фашисты были подонками человечества, но когда познакомился с Альфредом Рунге, мое мнение изменилось: я понял, что среди них тоже изредка попадаются вполне нормальные люди, которые в фашистской банде оказались не по убеждению, а в силу обстоятельств.
Рунге никогда не был идейным нацистом. Родился и вырос он в семье учителя. Как известно, в буржуазных странах учителям живется даже хуже, чем некоторым категориям рабочих и крестьян, а если на свой небольшой заработок учителю приходится содержать, кроме троих детей, еще и их престарелых бабушку и дедушку, как например, учителю Рунге, то о достатке нечего было и мечтать. Но бедственное положение семьи не толкнуло молодого Альфреда на путь борьбы за улучшение условий жизни обездоленных, а заставило только отвернуться от профессии отца, и он, окончив гимназию, поступил в военное училище, а через положенное время получил первый офицерский чин. Служил он тогда в бригаде альпийских стрелков. Был там командиром взвода, роты, а потом командир бригады полковник Гельмут Крамер, заметив недюжинные способности молодого офицера, взял его к себе в адъютанты.
– В отличие от Альфреда, его новый начальник происходил из рода потомственных военных,– продолжал свой рассказ Соколов. – Один из его прародителей ротмистр Крамер упоминается в хрониках наполеоновских времен. По своим политическим убеждениям Гельмут был монархистом, но ему не суждено было блеснуть при дворе австрийских императоров – в его время монархии в Австрии уже не существовало. Республику он терпел, но в душе всегда мечтал о реставрации монархии, или, как он говорил, твердой власти. Поэтому весть о присоединении Австрии к фашистской Германии, где уже существовала «твердая власть» фюрера, он воспринял с радостью и из всех военачальников одним из первых присягнул на верность Гитлеру. Новые хозяева Австрии тоже не обошли вниманием своего верного пса: Гельмут Крамер из полковника превратился сначала в оберфюрера, а затем в бригаденфюрера. За такую «честь» Крамер готов был пойти на любую подлость. Он уже проливал кровь не только австрийского, но и других народов. Горно–егерские част; под его командованием оставили кровавые следы в Греции, Югославии, на Украине и на Кубани. За зверские рас правы над мирным населением Краснодарского края 1942 году Чрезвычайная комиссия по расследованию фашистских преступлений объявила Крамера военным прёступником. Но Крамер не успокоился. Свое последнее кровавое преступление он совершил на Карпатах, когда советские войска приступили к освобождению братской Чехословакии. Дивизия Крамера занимала тогда один горных перевалов на Карпатах. Заблаговременно укрепив свои позиции, фашисты по существу превратили этот перевал в неприступную крепость, преграждавшую путь Советской Армии в Чехословакию. Ожесточенные сражения продолжались две недели. Наконец героические части Красной Армии по горным склонам обошли позиции фашистов и окружили дивизию Крамера. Можно было уже приступить к решительному штурму фашистской крепости, но в небольшом городе, являвшемся центром обороны немцев, проживало больше пяти тысяч мирного населения. Чтобы спасти жизнь ни в чем не повинных людей, советское командование предложило фашистам либо сдаться, либо выпустить из огненного кольца мирное население. Но Гельмут Крамер не только не принял условия капитуляции, но и расстрелял наших парламентеров. После этого возмутительного случая нарушения законов войны советские воины приступили к штурму и с трех сторон ворвались в город. Фашисты начали сдаваться в плен. Командиру дивизии тоже оставалось только одно – поднять руки и выйти из блиндажа навстречу победителям. Но матерый преступник и здесь попытался уклониться от ответственности за свои неблаговидные дела. По его требованию эсэсовец, охранявший блиндаж командира, обменялся с ним обмундированием. Когда закончилось переодевание, Крамер неожиданным выстрелом убил эсэсмана в генеральской форме, вложил свои документы в нагрудный карман убитого, а сам собирался выйти из блиндажа и сдаться в плен как рядовой солдат. Но тут неожиданно возникло новое препятствие. Услышав выстрел, в блиндаж забежал адъютант бригаденфюрера Альфред Рунге. Крамер понял, что его затея с самоубийством может провалиться, если сохранится хоть один живой свидетель. Чтобы этого не случилось, он почти в упор выстрелил в своего адъютанта, целясь прямо в его лоб. Тот упал, обливая