Герои русского парусного флота
Шрифт:
Русский посланник А. Тамара писал в те дни графу Н. Панину в Берлин: «Успехи оружия нашего противу французов в Неаполитанском королевстве и церковных областях со стороны Адриатики, в рассуждении малого числа войск, представляют нечто подобное первым завоеваниям кастельян (испанцев. — В.Ш.) в Америке. Дай Боже, чтоб конец был столько же славен, сколь начало».
Тем временем в Неаполе происходили события, идущие вразрез с подписанными Белли положениями о капитуляции республиканских отрядов. К городу подошли корабли лорда Нельсона. Английский адмирал не пожелал признать все ранее заключённые обязательства между победителями и побеждёнными. В городе начались беспорядки, жертвами убийц стали сотни ни в чём не повинных людей.
Один из свидетелей тех событий пишет: «Режут ежедневно тысячи якобинцев и более. Мёртвые их тела сожжены бывают из опасения заразительных болезней. Посажено в тюрьму до двух тысяч якобинцев, и держать станут их в заключении, пока невиновность их доказана будет…» В те дни по приказу Нельсона были казнены более 4000 «изменников», ещё 30000 (по приказу добрейшего короля) брошены в тюрьмы… Единственным убежищем для подозреваемых в «якобинстве» стали дома, где квартировали русские моряки.
Белли распорядился:
— Принимать всех! Не выдавать никого!
Так были спасены сотни людей. По прошествии лет итальянский историк Ботта скажет о тех страшных днях очень коротко и вполне ясно: «Срам Италии и слава русским!».
Вскоре не без помощи русских моряков удалось навести в городе некоторый порядок. Но и на этом испытания для маленького отряда не закончились. Пока Белли освобождал союзникам столицу Неаполитанского королевства, политическая ситуация на Средиземноморье изменилась, и вице-адмирал Ушаков был вынужден отозвать к Корфу крейсерский отряд Сорокина. Белли остался один. Теперь ближайшим российским воинским начальником стал для него победоносно действовавший в северной Италии фельдмаршал Суворов. Ему и рапортовал капитан-лейтенант о своих успехах: «Мая 10 высажен я с вверенным мне десантным войском… для покорения провинции Апулии, которую привёл в подданство короля двух Сицилий и даже до самого Неаполя, и оный взял силою оружия, разбил неприятеля во многих местах, где только повстречал: при входе в Неаполь взял три замка и одну батарею, а потом Кастель-Нуово, Дельово, крепость Сенто-Эльму и город Капую. Имею честь донести Вашей Светлости, что неаполитанские владения освобождены…»
Когда император Павел узнал о взятии Неаполя, он поначалу отказывался поверить в такое чудо, а затем воскликнул:
— Белли думал удивить меня и Европу, так и я его удивлю!
Павел пожаловал капитан-лейтенанту орден Анны 1-й степени, по статуту положенный особам не ниже полного адмиральского чина.
Что ж, император ничуть не преувеличил: совершённый подвиг был вполне достоин столь высокой оценки. В наградном императорском рескрипте значилось: «Господин флота капитан 2-го ранга Белли. (В капитаны 2-го ранга Белли был произведён одновременно с награждением. — В.Ш.) За взятие Неаполя и храбрость, при этом оказанную, изъявляем вам Наше благоволение и в знак оного Всемилостивейше жалуем Мы вас кавалером ордена Нашего Святыя Анны первого класса, коего знака при сём к вам препровождая, повелеваем возложить ныне на себя. Пребывая, впрочем, всегда к вам благосклонны. Павел. С.-Петербург. Август 4 дня. 1799 г.».
До завершения кампании Белли ещё трижды ходил во главе десантов на итальянский берег и… взял ещё три крепости!
Некоторые сухопутные генералы по сему поводу даже возмущались — почти всерьёз:
— Не по чину замахивается! Ведь сам-то по табели всего лишь подполковник… А крепости — дело генеральское!
Высоко оценил действия русских моряков при освобождении Неаполя от французов и король Фердинанд. В письме Ушакову он писал: «…Со времени, как королевство
Не менее красноречивым было и послание из Неаполя на имя королевского посла герцога Серро-Каприоло в Петербурге: «…Малочисленный русский отряд оказал бесценную услугу королю, приобрёл себе прочную славу, водворил благоденствие в обширной части государства и оставил в здешнем народе на вечные времена самое выгодное мнение о храбрости, дисциплине и отличной нравственности русского войска».
А служба капитана Белли продолжалась. Ещё целых три года нёс боевую вахту в средиземноморских водах фрегат «Счастливый». Лишь в 1803 году вернулся капитан домой в Николаев. По прибытии из экспедиции Белли был назначен командиром 74-пушечного линейного корабля «Азия».
ПОД ФЛАГОМ АДМИРАЛА СЕНЯВИНА
А через год он уже снова вёл корабль знакомым маршрутом. В Европе продолжали полыхать наполеоновские войны. Россия снова воевала в союзе с Англией против Франции. «Азия» поступила под начало командующего Вооружёнными силами России на Средиземном море вице-адмирала Сенявина. Вице-адмирал привёл на Корфу эскадру с Балтики. С Белли при встрече они обнялись, как старые добрые знакомцы.
И сразу же первое поручение — занять важнейший порт на Адриатике Бокко-ди-Катторо, который издревле населяли православные далматинцы-бокезцы. Катторская бухта считалась одной из лучших во всей Адриатике. Владеющий ею сразу же получал возможность контроля над всем далмацинским берегом. Катторский плацдарм не давал покоя уже и Наполеону, который прекрасно понимал всю его стратегическую важность. Занимая бухту, Сенявин мог сразу же рассчитывать на поддержку не только населявших её бокезцев, но и братских им черногорцев, живших поодаль от побережья и давно уже ждавших прихода русских. Австрии Катторо перепало совсем недавно по прихоти Наполеона. По его же прихоти теперь оно отдавалось непосредственно французам. Правда, пока командующий французскими войсками генерал Молитор из-за отсутствия пушек остановился значительно севернее, в Задаре, но пушки могли подвезти со дня на день, и тогда бросок на Катторо был бы неминуем.
По Далмации поползли слухи, что французы посягнут на древние местные вольности. Бокезцы возроптали. Неумолимый молох войны грозил полным разорением торговли, с которой жила и кормилась большая часть прибрежного населения. Война с Англией лишала заработка всех, ибо море отныне становилось закрытым. Бокко-ди-Катторо, как перезревшее яблоко, готово было упасть в руки русского адмирала Бокезцы и жившие выше в горах черногорцы слали на Корфу посла за послом: «Приди и властвуй нами!»
— Зовите ко мне Белли! — распорядился Сенявин немедленно. — Будем делать диверсию в Далмацию!
Встретив старого соплавателя, обнял его за плечи:
— Слушай, душа моя Григорий Григорьевич! Пойдёшь в Катторский залив и подашь катторцам надежду в нашем покровительстве. Постарайся быстро и бескровно занять крепости в том заливе. Затем учредишь блокаду в проливе Каламато меж островами Меледо и Агасто, чтоб и мышь от французов туда не проскочила. Наблюдай за всеми их передвижениями и, сколь возможно, препятствуй водворению их в Рагузе. Ежели же при этом катторцы пожелают не допустить французов в город, то пособляй им всем, чем только возможно! Справишься ли?
Белли лишь развёл руками:
— Не в первый раз, Дмитрий Николаевич!
— Тогда доброго пути! — перекрестил капитана 1-го ранга Сенявин. — И с Богом!
В тот же день Белли, подняв над своей «Азией» отрядный брейд-вымпел, взял курс к берегам Далмации. В кильватер «Азии» держали два фрегата и посыльную шхуну «Экспедицион». На траверзе острова Фано с «Азии» усмотрели мчавшийся среди пенных разводов «Венус». Подозвали пушкой. Белли, расставив ноги на качке, кричал в рупор:
— Егор Федотыч! Твой фрегат придан моему отряду! Давай, заворачивай в кильватер!