Герои русского парусного флота

Шигин Владимир Виленович

Гибель «Евстафия» Михайла переживал тяжело. Помянув по православному обычаю погибших, долго сидел молча. Затем вышел на палубу. «Видно, так угодно судьбе, что, оставив меня в живых, ждёт Господь от меня иных деяний во славу свою!» — думал он, глядя на покрытые пенными шапками волны…

У БЕРЕГОВ СИРИЙСКИХ

Военная страда была в самом разгаре. И во всех операциях активно участвовал линейный корабль, на котором служил Кожухов, — «Всеволод». Первым серьёзным испытанием для старшего офицера линейного корабля стал штурм турецкой цитадели Метелино. Высаженный десант внезапным ударом взял неприятельскую крепость,

сжёг два строящихся линейных корабля, захватил целую флотилию торговых судов. Среди отличившихся при штурме был и Михайла Кожухов, выказавший изрядную храбрость и хладнокровие под вражеским огнём. Вскоре по представлению адмирала Спиридова он получает под своё начало пушечный фрегат «Надежда».

В жизни каждого человека есть самая любимая женщина, в жизни каждого моряка есть самый любимый корабль, с которым его связывает не только служба, а нечто гораздо большее. Таким кораблём и стала для Кожухова «Надежда». Знакомясь с командой, капитан-лейтенант сказал просто:

— Верю, что надежда всегда останется с нами, как и мы будем верны нашей «Надежде»!

Осенью 1772 года Алексей Орлов и адмирал Спиридов решили нанести повторный удар по Чесме, где турки скрыто скопили много всяческих грузов и припасов, стремясь снова превратить этот порт в важный узел своих морских перевозок. Командиром отряжённых для нападения сил был определён контр-адмирал Самуил Грейг. Флаг свой командир отряда пожелал держать на «Надежде».

Историк русского флота А. Соколов так описывает второе Чесменское сражение: «Отряд… сделал нападение на крепость Чесму, сжёг предместье, магазины, истребил действием морской артиллерии несколько мелких судов…» Сам адмирал Грейг оставил потомкам следующее описание баталии: «…Суда, несмотря на сильный неприятельский огонь, легли на якорь не боле как в 150 саж. от крепости и, открыв свои батареи, стреляли с такой скоростью и точностью, что тотчас принудили крепость молчать, и, сбив с оной пушки, переломали станки, разбили стену, бастионы и множество домов».

Касаясь действия капитанов судов, командир отряда в своём рапорте отмечал следующее: «При сём случае имею честь рекомендовать отличившихся разных команд командующих… штаб- и обер-офицеров: флота капитана Василия Роксбурга, капитан-лейтенантов Кожухова, Извекова как исправных и храбрых офицеров».

За «неустрашимое мужество» при чесменских берегах получил Михайла Кожухов Георгиевский крест 4-го класса. О баталии и награде он говорил друзьям так:

— Совесть теперь моя перед погибшими сотоварищами с «Евстафия» чиста, ибо сражался я в тех же местах против врага единого. Орден же мой есть награда всем евстафийцам, живым и мёртвым, мне же дадена лишь на вечное хранение!

Боевые действия между тем продолжались. Стремясь полностью блокировать турецкую столицу, Орлов со Спиридовым образовали несколько эскадр, состоявших из лёгких быстроходных судов. Одну из таких эскадр в семь вымпелов возглавил Кожухов. Теперь он сторожил дарданелльские теснины, преследовал турецкие торговые суда. Захваченных «купцов» отводили в порт Аузу, где адмирал Спиридов базировал главные силы русского флота.

На исходе мая 1773 года летучая эскадра Кожухова привела в Аузу очередное неприятельское судно. Командир эскадры уже готовился выйти в море, когда его вызвали к адмиралу.

Спиридов был весьма озабочен.

— Вот что, Михайла, — сказал он отечески. — Поручаю тебе дело многотрудное — плыть к берегам сирийским, дабы оказать вспоможение народу тамошнему в войне с турками.

— Когда поднимать паруса? — только и спросил Кожухов.

— Немедля! — был ему ответ.

Адмирал Спиридов торопил своего капитана не зря, дорог был

каждый час. Совсем недавно в Сирии поднялось мощное восстание против турецкого владычества. Возглавил его бывший турецкий наместник Али-бей. Против мятежного бея выступил его собственный зять Мехмет. Некоторое время борьба шла с переменным успехом, пока в одном из сражений Али-бей не был убит. После его смерти войну с Мехметом возглавил один из ближайших сподвижников погибшего Шехдаер Омер. Нового вождя активно поддерживали горские племена — друзы. И скоро воинское счастье стало клониться на сторону повстанцев, однако случилось непредвиденное: губернатор крупнейшей крепости Сирии — Бейрута — Чезар-бей поднял мятеж и перешёл на сторону турецкого султана. Обстановка сразу осложнилась. В Стамбуле готовили карательный корпус, который должен был переправиться в захваченный Бейрут. Крепость необходимо было немедленно отбить, но сил у Шехдаер Омера для этого не было. Тогда-то он и обратился с просьбой о помощи к адмиралу Спиридову.

Попутный ветер, господствующий в этих водах в летние месяцы, быстро гнал русские суда к берегам Сирии. Дорогой Кожухов как старший по званию присоединил к себе отряд лейтенанта Ивана Войновича, крейсировавший в этом районе Средиземноморья.

Вскоре прицелы судовых пель-компасов уже прокладывали курс на мыс Рас-Бейрут. Эскадра Михайлы Кожухова достигла цели. Столпившись у фальшборта, русские моряки разглядывали незнакомые берега. Вид сирийской земли был величествен и прекрасен. Побережье утопало в рощах вечнозелёных дубов и елей. Вдалеке, слепя глаза меловыми отрогами, вздымались Ливанские горы. Сама бейрутская крепость возвышалась на откосе крутого холма.

— Сия фортеция — орешек не из лёгких! — поделился своими мыслями Кожухов, оглядев Бейрут в трубу зрительную. — Здесь на арапа не возьмёшь! Придётся по всем правилам науки фортификационной обкладывать!

Не теряя времени, Кожухов съехал шлюпкой на берег на встречу с главой повстанцев Шехдаер Омером. Обсудивши совместный план действий, они подписали союзный договор. В договоре том значилось: «Обретясь в сих сирийских морях, императорская российская эскадра под командой высокоблагородного господина Михайла Козукова (так в документе. — В.Ш.), корабельного капитана, находящегося на службе Ея И. В. императрицы всероссийской, приглашён был… господином Даер-Омером… в помощь князьям и начальникам нации, называемой друзы, как вознамерились учинить осаду городу Бейруту с помощью славных войск Ея И. В.».

— Будет ли высокочтимый Кошухоф-бей жечь и грабить город? — деловито осведомился через переводчика Шехдаер Омер, после того как бумага была скреплена печатями и отпечатками пальцев подписавшихся.

— Нет! — отрицательно покачал головой Кожухов. Сирийский вождь недоверчиво пожал плечами:

— Мы согласны выплатить вам, милосердный капитан, триста тысяч пиастров за ваше великодушие в отношении нашего города!

— Деньги пойдут не мне, а в казну! — прервал капитан цветистую речь своего союзника. — Сейчас же я хотел бы обсудить план осады и штурма крепости!

…Стороны договорились довольно быстро, и Михаил Кожухов приступил к осадным работам. Замысел его был прост. Фрегаты эскадры, как наиболее сильные артиллерийские суда, должны были начать атаку с моря и отвлечь на себя огонь крепостных орудий. Пользуясь этим, остальные суда должны были высадить у стен крепости десант. Затем следовало быстро воздвигнуть осадные батареи и вместе с подошедшими друзами замкнуть кольцо вокруг Бейрута.

— Потом же будем бить ядрами бреши в стенах, а чрез те бреши и на штурм двинем! — разъяснял он свой замысел капитанам судов.