Герои русского парусного флота
Шрифт:
— Передашь принцу! Поспешай! Сведения о турках весьма важны!
В письме к командующему Лиманской флотилией принцу Нассау-Зигену Суворов писал: «20 мая 1788, Кинбурн. Когда я окончил письмо, басурманский флот явился величественно в числе 52 судов. Из них многие уже стоят на якоре под Очаковым. Там их 4 галеры, 2 бомбарды и 4 линейных корабля… Сакен уходит отсюда. Я предполагаю, если только старый капитан-паша находится на флоте, то не пройдёт суток, как он нападёт на нас. Это было написано в 8 часов утра, а в 9 часов мы увидели ещё 22 парусных судна… Галеры, бомбарды, шебеки, шлюпки числом 34 судна стояли вдоль берега Очакова у крепости… Обнимаю Вас, принц. Да увенчает Вас Господь лаврами».
…На выходе Сакен столкнулся со своим старым товарищем подполковником Козловского полка Фёдором Марковым.
— Будь осторожен! — сказал тот, беря капитана 2-го ранга под локоть. — Турки, кажется, в обход крепости к лиману двинулись!
Сакен лишь махнул рукой:
— Положение моё отчаянное. Единственное спасение — прорыв, да и пакет доставить надобно. Ежели турки атакуют меня двумя судами, я возьму их, с тремя буду сражаться, от четырёх не побегу, ну а если нападут больше, тогда прощай, Фёдор Иванович, мы боле не увидимся!
— Ни пуха ни пера! — крикнул Марков вдогонку.
— К чёрту! — отмахнулся Сакен.
Через четверть часа дубель-шлюпка, выгребая на пределе сил, устремилась к Днепровскому лиману. Сакен не знал ещё, что турки, не ограничившись демонстрацией сил у Кинбурна и Очакова, уже направили скрытно часть гребного флота в лиман. Но и не зная этого, опытный кавторанг старался идти ближе к берегу, чтобы быть менее заметным со стороны моря.
Скрытно проскочить, к сожалению, не удалось. Противники заметили друг друга почти одновременно. От скопища турецких гребных судов сразу же отделились тринадцать галер и бросились на пересечку русскому судну.
Наши уходили на вёслах. Матросы гребли отчаянно, до кровавых мозолей на руках.
— Два! Р-р-раз! Два! Р-р-р-аз! — хрипло выкрикивали начальствующие над бортами мичмана. Но куда неуклюжей и тихоходной дубель-шлюпке тягаться в ходкости с быстроходными и манёвренными галерами! Дистанция между судном Сакена и преследователями быстро сокращалась. Вскоре турки уже поравнялись с дубель-шлюпкой.
— Сдавайс, урус шайтан! — кричали они весело, за перила палубные свешиваясь.
— Ишь, губы-то раскатали! — усмехнулся Сакен. — Пали по ним, ребята!
Первые же русские ядра, пущенные почти в упор, буквально разнесли в щепки борт ближайшей галеры. Заваливаясь набок, галера тотчас отвернула к берегу. А Сакен уже разворачивал дубель-шлюпку форштевнем на неприятеля. Это не было безумием! Манёвр был единственно верным решением в сложившейся ситуации. Дело в том, что дубель-шлюпки предназначались для ведения морского боя в строю фронта, а потому почти вся артиллерия располагалась у них в носовой части. У Сакена там стояли две 30-фунтовые пушки и одна 12-фунтовая. Вдоль бортов же находились лишь мелкие орудия да фальконеты.
Но сейчас Сакена волновало иное.
— Шлюпку на воду! — скомандовал он.
В неё попрыгали гребцы. Старшему, седому унтеру, кавторанг вручил судовой флаг и суворовский пакет.
— Уходите под берег! — говорил напоследок. — Пока османы нами заниматься станут, вы и проскочите. С Богом!
— Не сумлевайтесь! Всё сделаем как должно! — отвечал старый моряк, слёзы вытирая. — Может, ещё и свидимся!
— На том свете все повидаемся! — бросил Сакен. — Дорога каждая минута. Отваливайте!
Пока турки робко обходили со всех сторон одинокую дубель-шлюпку, старый унтер сумел уйти на своём судёнышке к берегу и укрыться в прибрежных зарослях. Да турки и не преследовали его. Все были заняты дубель-шлюпкой. Ещё бы: ведь награда за её пленение обещана немалая. По этой причине среди галер творились толкотня и неразбериха Каждый желал быть первым!
Наконец турки разобрались. Действия их стали согласованными и энергичными. Однако за это время русские моряки вывели из строя ещё два неприятельских судна Отвернув в сторону, галеры густо пачкали небо дымом разгорающихся пожаров. Зато остальные бросились в решительную атаку.
Уверенно маневрируя, Сакен трижды уходил от таранных ударов. Но промахиваясь, галеры снова и снова заходили в атаку. И неизбежное случилось… Пока Сакен уворачивался сразу от двух галер, из-за них выскочила третья и на полном ходу врезалась в борт дубель-шлюпки. От сильного удара рухнула мачта, полетел в воду носовой шпирон.
— Алла! Иль Алла! — заголосили турки, ринувшись на палубу.
— За мной, кто в Бога верует! — выхватил шпагу Сакен.
Орудуя мушкетонами, банниками и интрепелями, сакенцы отбросили первых, но на их место уже набегали вторые, третьи… Новый удар — это с другого борта сцепились с дубель-шлюпкой новая галера, за ней ещё и ещё… Вскоре рукопашный бой кипел по всему судну. Наши бились отчаянно, пощады не просили, но силы были неравны. Вот уже большая часть палубы захвачена врагом, вот уже торжествующие турки прицепили на обрубок мачты свой флаг.
— Господин кавторанг! — прохрипел перепачканный своей и чужой кровью боцман. — Кидайтесь за борт, а мы тута вас прикроем!
Сакен, не отвечая, отмахнулся: мол, нашёл о чём!
— Надо пробиваться к крюйт-камерскому люку! — крикнул он боцману. — Прикрывай мне спину!
Так, отбиваясь штыком и шпагой от наседавших турок, офицер и матрос пробивались к цели. Вот и крюйт-камера. У люка вповалку лежат наши и турки. Не теряя времени, Сакен схватил кем-то брошенный у пушки тлеющий фитиль.
— Никак рваться надумали, ваше высокородие? — бросил взгляд на фитиль боцман.
— Иного нам не остаётся! — кивнул Сакен. — Продержись хоть минуту и… прощай!
Одолев в два приёма ведущий в хранилище боезапаса трап, Сакен, не теряя времени, подбежал к ближайшему пороховому бочонку. В тусклом отсвете фитиля пороховая мякоть зловеще отливала блестящим свинцом. А сверху уже слышался топот ног по трапу.
«Всё, значит, отмучился уже мой Ерофей Акимыч! — мелькнула мысль у Сакена. — Теперь мой черёд! Господи, прими душу раба твоего!»