Герои Таганрога
Шрифт:
— А теперь иди. Иди играй с Женей, — сказал Максим, погладив детскую головенку.
Оставшись вдвоем с Василием, он отвернулся, глубоко вздохнул:
— Нет, Василий... Глупость я тебе предложил. Не подумал сразу. А ты согласился. Разве можно дите травмировать? — Он сокрушенно покачал головой, видимо, вспомнив сына, потом как-то разом весь подобрался, глянул на Василия: — Ты мне палки в колеса не ставь. Немцев буду крушить.
— А разве я тебе запрещаю? Надобно лишь с умом действовать. Ну, убьешь двух-трех и сам по глупости голову сложишь. А нам серьезными делами заняться следует. Немец-то вон к Волге двинулся. Хоть десяток убей — ему это что слону дробина. Он танками силен да пушками. Вот и подумай, как мстить. Уж если отдавать свою голову, так задорого. На комбайновом заводе фашисты танки ремонтируют, разузнай, как туда проникнуть. Людей подберем. То-то заполыхает в память о сыне.
— Может, на железной дороге сперва попробуем? — снова оживился Максим. — Говорят, эшелоны с техникой густо на восток прут.
Василий многозначительно улыбнулся:
— На железной дороге пока другие действуют. А насчет завода подумай, придешь — посоветуемся.
— Попробую сделать, — Максим с благодарностью пожал Василию руку.
...Уже больше месяца на железной дороге действовала группа Юрия Лихоноса. Из-за плохого зрения в армию его не взяли, и Юрий поступил учиться в энергомеханический техникум. Перед самой войной он закончил его, но работать почти не пришлось. Юрий не хотел служить оккупантам. Несколько месяцев он скрывался дома от облав, боясь быть отправленным в Германию.
Однажды подруга его сестры Валентина Гец познакомила Юрия с Константином Афоновым, который после нескольких встреч привел его к Василию. Они быстро нашли общий язык.
— Мы вас проверили, товарищ Лихонос, и решили принять в подпольную организацию, — сказал Василий. — Вы живете возле вокзала, поступайте работать на железную дорогу. Там и будете руководителем подпольной группы, только ее организуете сами. Присматривайтесь к людям, подбирайте надежных товарищей.
— Я согласен. Выполню все, что мне прикажут.
— Вот и хорошо.
В присутствии Константина и Василия Афоновых Лихонос подписал клятву. А через несколько дней он уже работал сцепщиком в железнодорожном депо.
Поначалу в его группу вступили машинист Владимир Рубан, слесарь Андрей Корсаков, машинист Илья Лунев. Для связи со штабом Василий Афонов назначил Ивана Ковалева, которого пристроили кладовщиком в топливный склад при железной дороге.
Со временем группа Лихоноса разрослась до двадцати четырех человек. Работы хватало на всех. По заданию центра выводили из строя подвижной состав, в паровозные буксы засыпали песок, обливали кислотой медные трущиеся детали, затягивали ремонт немецких локомотивов.
Подпольный штаб Таганрога поставил перед железнодорожной группой особую задачу: любыми способами срывать немецкие перевозки, препятствовать движению эшелонов к фронту, создавать пробки на перегонах.
К этому времени Юрий Лихонос работал уже помощником машиниста у Ильи Лунева. Вместе водили они поезда на отрезке Таганрог — Батайск. Дорога была одноколейная, и длительная остановка состава в пути рождала заторы на железнодорожных станциях. Старый, опытный машинист Лунев предложил подпольщикам выпаривать воду из паровозных котлов. Несмотря на опасность взрыва, советские патриоты мастерски справлялись с этой задачей.
Локомотивы быстро выходили из строя и часами простаивали на перегонах, закупоривая железнодорожную магистраль.
Связной железнодорожной группы снабжал Лихоноса листовками «Вести с любимой Родины». Однажды он принес их целую пачку и, забравшись на паровоз в будку машиниста, стал читать Юрию очередную сводку Советского Информбюро. Неожиданно в дверях показался немецкий офицер. Немец увидел листовки, достал пистолет и, тыча им в грудь Лихоноса, стал что-то кричать. Он протянул уже руку, собираясь отобрать листовки, когда Иван Ковалев схватил тяжелый колосник и с силой опустил его на голову фашиста. Даже не вскрикнув, офицер повалился навзничь.
Парни переглянулись. Только теперь осознали они грозившую им опасность. Каждую минуту могли появиться немцы, сопровождающие поездные бригады. Не теряя времени, Юрий Лихонос подобрал пистолет, извлек из карманов убитого документы, сорвал с мундира железный крест и потянул труп к топке. Иван Ковалев мигом понял товарища. Распахнув дверцу, он заглянул в топку и ринулся помогать Юрию. Вдвоем подхватили они безжизненное тело фашиста и, бросив его на раскаленные угли, принялись шуровать лопатами.
«А что, если немцы хватятся, если догадаются, куда исчез офицер?» — думал каждый из них. Капли пота застилали глаза, но они продолжали кидать и кидать в топку уголь. На паровоз поднялся машинист Илья Лунев с путевым листом, а вслед за ним на лестнице показался немецкий фельдфебель.
— Шнель, шнель, — потребовал он.
На путях, ожидая паровоза, стоял эшелон с ранеными гитлеровцами.
Уже в дороге Лунев несколько раз недовольно морщился и ворчал на помощника за то, что тот нагнал столько пару. Лихонос отмалчивался. Лишь на остановке, когда немец ушел на станцию, Юрий рассказал Луневу о случившемся.
— Надо прочистить топку, — посоветовал тот.
Вечером, перед заходом в депо, топку прочистили. К великой радости Лихоноса и его друзей, немец сгорел дотла. В угольном шлаке не удалось обнаружить даже пуговиц — все поглотил огонь...
Василий Афонов и другие руководители таганрогского подполья мечтали о настоящей, крупной диверсии на железной дороге.
...На очередном совещании штаба Николай Морозов, Петр Турубаров, Константин Афонов и Максим Плотников вызвались подорвать вражеский эшелон. Предложение было принято, план операции утвердили единогласно. На подготовку ушло несколько дней. Мину и толовые шашки раздобыл Георгий Пазон.
Ясной, безоблачной ночью, когда звезды выстлали Млечный Путь, подпольщикам удалось подложить мину под небольшой железнодорожный мостик через канаву. С замиранием сердца ждали они звука приближающегося поезда. Вдали прогудел паровоз, послышался нарастающий стук колес. Ближе... еще ближе... И вот мост взлетел на воздух под головной платформой мчавшегося состава. Грохот и скрежет металла гулко покатился в степь. Через минуту крики, вопли, стоны немецких солдат и офицеров взбудоражили тишину.