Герои Таганрога

Гофман Генрих Борисович

— Эти не подведут, — сказал он Василию, возвращая записку.

— А как нам быть, Василий? Немцы уводят военнопленных из лагерей. Гонят на запад по берегу моря. А тех, кто не в силах идти, расстреливают в бараках, — взволнованно сказал Сахниашвили.

Морозов и Василий переглянулись.

— Разрешите, я приму меры? — обратился к ним Вайс.

— Что ты предлагаешь? — спросил Василий.

— Повидаю Сармакешьяна, Козубко, Александра Первеева. Договорюсь, чтобы они забрали в госпиталь тех военнопленных, с которыми мы уже связаны. Немцы и своих-то раненых вряд ли успеют эвакуировать, а до русских больных у них руки не дойдут.

— Действуй, Сергей, не теряй времени. Большое дело задумал, желаю удачи. — Василий пожал Вайсу руку.

Вайс и Сахниашвили собрались уже уходить, когда Морозов остановил их:

— Передайте врачам, чтобы вечером прислали связного за новыми листовками. Вчера Красная Армия освободила Ростов.

И Вайс, и Сахниашвили, и Плотников, будто по команде, переглянулись.

— Вот это здорово!

— Ай да подарочек!

— Значит, ко Дню Красной Армии и у нас будет праздник! Все заулыбались, радостно жали друг Другу руки.

— Наша задача, чтобы об этом в городе знали все, — сказал Морозов.

XII

Обескровленную в последних боях 111-ю пехотную дивизию немцев вновь вывели в тыл для пополнения личным составом и боевой техникой.

Едва Вилли Брандт с группой тайной полевой полиции успел расположиться в станице Буденновской, как русские прорвали фронт и устремились к излучине Дона. Через несколько дней армия Паулюса оказалась в кольце советских войск. Все произошло так неожиданно и быстро, что, узнав об этом, Брандт в первый момент растерялся. Происшедшее не укладывалось в сознании, не поддавалось анализу.

Он снова успокоился лишь тогда, когда танковый клин Манштейна врубился в русскую оборону. Казалось, вот-вот кольцо окружения будет прорвано и 6-я армия с честью выйдет из трудного положения. Так же думал и командир дивизии генерал Рекнагель.

Его пополненные части шли в бой вслед за «бронированным кулаком» Манштейна. Однако немецкий танковый молот при каждом ударе отскакивая от русских, как от наковальни.

Оставляя на снегу обгоревшие остовы танков и самоходок, усеяв вольную степь тысячами трупов, теряя на дорогах сотни покореженных автомашин, разбитые дивизии Манштейна покатились на запад под стремительным натиском Советской Армии. Вместе с ними бежали к Ростову и пехотные полки генерала Рекнагеля.

Ночью русские с ходу ворвались в станицу Буденновскую. Вилли Брандт спасся чудом. В нижнем белье, успев подхватить шинель и мундир, он выбежал из натопленной хаты. К счастью, предусмотрительный шофер, чтоб не замерзнуть, с вечера грел мотор автобуса. В машину уже набилось несколько подчиненных.

— Гони! — в панике закричал Брандт.

Вырывая светом фар из темноты уцелевшие хаты и развалины с торчавшими к небу печными трубами, автобус помчался в ночь. А над землей уже разыгрался грозный фейерверк из красных, синих, зеленых трассирующих пуль. И вместе с леденящим ветром неслось с востока многоголосое, дружное «ура».

...После ночного бегства от русских Вилли Брандт долго не мог прийти в себя. Несколько дней колесил он с остатками своей группы по зимним дорогам, запруженным отступающими немецкими и румынскими частями. С большим трудом удалось ему связаться со своим шефом — полицайкомиссаром Майснером, штаб которого находился в Донецке.

Выслушав сбивчивый доклад капитана Брандта, начальник тайной полевой полиции ГФП-721 приказал ему следовать в Таганрог.

Брандт был растерян, устал и втайне радовался временной передышке от тяжелой фронтовой жизни. Он думал, что расстался со 111-й пехотной дивизией, которая снова вела напряженные оборонительные бои с превосходящими силами русских. Но когда в Таганроге он явился к ортскоменданту, майор Штайнвакс сообщил ему доверительно, что 111-я дивизия на днях прибывает в город и ее командир, генерал Рекнагель, назначен начальником Таганрогского гарнизона.

Это известие Брандт воспринял с нескрываемой радостью. Со своим земляком, генералом Рекнагелем, у него давно установились дружеские отношения. Он не хотел оставаться в его дивизии только потому, что боялся фронта. С некоторых пор Вилли стал понимать, почему солдаты фюрера называют «адом» грохот советской артиллерии и атаки советских танков.

Теперь они вместе с генералом отдохнут в Таганроге, и он приведет в порядок свои истрепанные нервы.

Сообщение ортскоменданта о непрекращающихся диверсиях на заводах, об убийстве немецких офицеров насторожило Брандта, но не испугало.

— В отношении бандитов я буду применять самые суровые наказания. Расстреливать каждого, кто стоит на нашем пути, — сказал он майору.

— Мы это делаем, но пока никаких результатов, — брезгливо поморщился ортскомендант. — Только вчера неизвестные убили одного офицера и несколько наших солдат. А сегодня утром за аэродромом мы расстреляли тридцать заложников.

— И вы думаете, среди них находились убийцы?

— Нет. Но я полагаю, такая мера остановит руку действительных убийц, которых пока не удается обнаружить.

— Плохо работаете, господин майор.

Штайнвакса передернуло. Брандт был младше его по чину. Ему захотелось оборвать этого выскочку капитана, но он сдержался. Выдавил из себя улыбку и спокойно ответил:

— Надеюсь, вам это удастся лучше, чем мне. Можете целиком рассчитывать на помощь русской вспомогательной полиции. Она переходит в ваше полное распоряжение. И, конечно, на мою помощь, если в этом появится необходимость.

— Конечно, конечно. У нас один долг перед фюрером и фатерландом, — примирительно проговорил Брандт.

Выйдя от коменданта, он направился по адресу, где надлежало разместить его группу. К вечеру посыльный майора Штайнвакса доставил ему ключи от предназначенной для него квартиры и проводил до дома. Устроившись в двух просторных, шикарно обставленных комнатах, Брандт решил на другой же день навестить Нонну Трофимову.

Но ни в следующий день, ни в другие дни он не смог этого сделать. Работа по выявлению дезертиров, бежавших с фронта, не оставляла свободного времени. Брандт хотел встретиться с Нонной, когда на фронте наступит решительный перелом. Но в начале февраля трехсоттысячная армия фельдмаршала Паулюса, прекратив сопротивление, сдалась в плен и советские войска подошли к Ростову.