Герои зоны. Пенталогия
Шрифт:
Никого бетона, нет ламп и черных кабелей – такое впечатление, что старый подземный ход напрочь срыли, оставив после него овальную в сечении нору, обильно смазанную липкой гадостью, обросшей на потолке светящимся мхом. Перед глазами тотчас замелькали образы: громадная тварь, похожая на личинку майского жука, жрет почву, оставляя после себя такой вот ход. Заодно она скрепляет стены и свод выделениями своих наружных покровов и разносит споры грибов и прочую рассаду… Циферблат часов светился, это они – «Bregguett» – снабжали меня информацией о том, с кем и где мне и моим
Но как я здесь очутился?
В голове вновь замелькали образы, но мне сейчас было не до них. Ведь серая с белесыми разводами стена отделяла меня от товарищей по оружию.
– Любимая! Эй, палач?! Хельга!
Тишина в ответ.
– Рыбачка?!
Я метнулся к стене.
Ударил в нее плечом, ощутив непоколебимую твердь.
Стоп. Не стоит повторять свою же ошибку. Не надо стрелять и расшибать кулаки. Надо подумать. Как я сюда попал, а? Ударил с левой, на которой у меня…
Часы!
Я поднес светящийся циферблат к стене – и ту точно разъело кислотой. Образовалась дыра, в которую уже можно было просунуть голову.
– Край, ты там?! – услышал я Милену.
– Добро пожаловать, любимая! – Я поднес часы еще ближе к стене, расширив таким образом отверстие настолько, что в него можно было пройти чуть наклонившись. – Давайтека сюда!
Без лишних разговоров все пробрались в липкий от слизи коридор.
Все – кроме крысозавра.
– Эй, а ты чего? Давай к нам!
Крысозавр жалобно хрюкнул. Я понял, что дальше ему дороги нет, что он просто физически не может сделать шаг в нору, открывшуюся нам. Крысозавру нельзя в Парадиз, территория которого начиналась за странной стеной, которая то есть, то нет ее. Он из конкурирующей организации. Во время нашей «беседы» тетатет использовался тот же механизм передачи информации, что и в часах – я так и не смог понять, откуда прибыли крысозавры, каковы их цели, что из себя представляет их мир. Выяснил только следующее: их родина погружена во мрак. Они, эти хвостатые твари, сумели дать отпор обитателям Парадиза, которые зовут себя путниками. С тех пор между крысозаврами и путниками заключен договор – это самое подходящее слово, хотя я чувствовал, что подразумевалось нечто более серьезное, чуть ли не на генетическом уровне… Не знаю, не могу подобрать ничего похожего на земные реалии. Да и сами крысозавры называют себя иначе, и вовсе не словами, а совокупностью жестов и запахов, которые я, конечно же, не воспроизведу в силу отличной от них физиологии.
– Спасибо за все, – сказал я крысозавру. – Прощай.
Я опустил руку – и стена с хлюпом восстановилась. На ней не осталось даже намека на дыру или рубец. Надо бы попробовать еще раз ее открыть, но на эксперименты нет времени.
Меня ждет сын.
– Хорошо, что крыса не пошла с нами. – Милена зябко дернула плечами. – У меня от нее мурашки.
– Да откуда они вообще взялись, эти демоны? – почесывая лысину, палач устроил Хельге допрос. – И те, которые наверху, крылатые и плоские?
– Они появились тут недавно, когда святой отец Асахара выкупил стадион. – Девице явно не хотелось об этом говорить, и она медлила с ответом, будто тщательно подбирала слова.
– Выкупил? – не поверил Рыбачка. Очередную порцию алкоголя он занюхал рукавом своей растерзанной кожанки.
– Ну, или еще каким обманом завладел.
Разговор меня не особо интересовал. Я прислушивался к собственным ощущениям, пытаясь разобраться в огромном массиве информации, загруженном в мой мозг часами, – и у меня ничего не получалось! Мысли путались, образы наслаивались, перед глазами все плыло. Еще не хватало тут потерять сознание. Я даже жалел уже, что подчинился крысозавру и надел часы.
– Почему обманным? Может, много денег предложил, вот предыдущие хозяева и не отказались, – присоединилась к беседе Милена.
Все были настолько ошарашены последними событиями и многочисленными странностями, которые не укладывались в привычную картину мира, что остро нуждались в чемто обыденном, хотя бы в таком разговоре о спросе и предложении.
– Может, и так, – Хельга легко согласилась с моей бывшей. – Может, боссы стадиона и не были против. Да только потом окрестные дома обезлюдели, а всякого, кто по поверхности пытался к стадиону подобраться…
– Охватывал панический страх, – закончил за нее Рыбачка. – Знаем, проезжали.
– Но мыто, «черви», внизу, нас оно не касалось… – Чуть помолчав, Хельга добавила: – Мы раньше со стадионом торговали, там ведь рынок был.
То, что на стадионе располагался большой рынок, для меня не было новостью. И то, что рынок закрылся, я тоже знал. Меня это, помнится, не удивило. Уж слишком часто там убивали и грабили покупателей, чтобы местечко пользовалось популярностью у граждан Вавилона. Торговля на этом рынке и в лучшие времена была не ахти, а уж после парытройки громких разборок между мелкими кланами, желавшими взять контроль над торговой точкой…
– Мда, кто ж знал, что тут обосновались путники, – пробормотал я.
– Кто? – услышал меня палач.
– Путники. Те, кто…
Меня перебил Рыбачка:
– Пришельцы с Альфы Центавра, которым все мы нужны, чтобы сожрать нас с хреном и горчицей!
Определенно ему хватит пить, подумал я, но сказал следующее:
– Вообщето мы не нужны им. То есть конкретно мы, здесь присутствующие.
– Что? – Похоже, эта тема заинтересовала Хельгу. – Как это?
– А вот так. Никто нас не собирается завоевывать и есть. Путники и мы – в разных пищевых цепочках. – Прислушавшись к своим ощущениям, я уточнил: – Разве что разведчикиметаморфы могут…
– Но ведь киднепинг! – Милена поправила разгрузку, которая столь прелестно сочеталась с ее летним платьем.
– Подростков, любимая, никто не крал, они сами сюда пришли. А тут их использовали как… Как батарейки. Точнее – как аккумуляторы. Они ведь могут зарядиться, а потом отдать энергию, а потом опять зарядиться.