Герои зоны. Пенталогия
Шрифт:
– Край, чего застыл? Так фонарики понравились, да? Открывай уже давай! – Милена легонько подтолкнула меня к перегородке.
От запястья до макушки меня словно пронзили длинной раскаленной добела иглой. Я охнул. И вот тут часы показали мне занятный видеоролик, в котором человечек, двигающийся рывками, – так, наверное, в представлении путников мы выглядели – бежал по коридору по ту сторону перегородки. Движения его все замедлялись, и вот он уже едва шел, кожа его покрывалась волдырями, будто на него вылили пару ведер кипятка, из ушей кровило, волосы клочьями осыпались с головы. Желая устоять на ногах, он оперся о стену, рука соскользнула, бедолага упал на колени, а потом завалился лицом вперед. Всё.
Свидетелем подобной смерти мне уже доводилось становиться – такое с человеческим организмом творит мощное радиационное излучение. Я сверился с часами и понял, что не ошибся.
То есть отрезок коридора, ограниченный с двух сторон «мокрым стеклом», это чтото вроде шлюза между частью подземелья, пригодной для обитания людей, и родовыми норами, уже подготовленными… для чего?
Часы тут же выдали мне поток образов, от которого я отмахнулся – некогда вникать.
– Дальше нам не пройти, – задумчиво пробормотал я.
– Почему это? Грехи не пускают? – палач сунул руку в карман плаща. Он использовал каждую передышку, чтобы потрогать свой Знак, как я заметил, или чтобы погладить «кудрявую» башку. – А там что? Рай для чистых помыслами?
– Вроде того, дружище. Там радиация. Очень жесткое излучение.
– Тогда нам нужны защитные костюмы, – моей бывшей супруге уже доводилось примерять подобные наряды. – Причем нужна не какаянибудь «химза» с дырявым противогазом, но целый скафандр. Каждому.
– Не проблема. – Я подмигнул ей. – Вопрос, любимая, только в том, где их взять, скафандры эти?
Вообщето вопрос предназначался скорее часам, чем Милене, но мерзкий кусок золота, украшенный сапфиром и кожей, как раз не спешил порадовать меня ответом – ни единого образа, ни маломальской картинки с подсказкой. Наверное, подразумевалось, что разведчик в любом обличье догадается, где добыть спецодежду. Увы, я не метаморф, а всего лишь убитый горем отец, готовый на все ради сына.
Забавно, но Милена всерьез приняла мое бормотание на свой счет:
– Такс, Максим, посмотрим, что тут у нас, подумаем, где могут быть скафандры…
– Любимая, ты блондинка, тебе цвет волос не позволяет заниматься мыслительной деятельностью.
Хельга хихикнула. Милена по очереди наградила нас презрительными взглядами – и отломала от стены ничем не примечательный гриб, один из тысяч тут растущих.
– Любимая, я понимаю, время завтрака, но эти сыроежки… – я оборвал свою речь на полуслове, когда нечто, очень похожее на скафандр, сначала контуром проступило под слизью, а потом со звонким чпоком прорвало ее.
– Но как ты…
– Уж точно не догадалась, Максим. Мне же прическа не позволяет! – Она отломала со стены еще три гриба, а взамен получила столько же скафандров.
Одна и та же мысль пришла в головы мне, Зауру и Хельге. Мы шагнули к стене и отломали по грибу, но слизь не удосужилась выдать нам защитные комплекты. Мы переглянулись – мол, что за дискриминация?..
– Разбирайте модные прикиды, – Милену явно позабавила наша попытка.
Скафандр, доставшийся мне, – такой же, как прочие, – несомненно, был создан для человека: размеры, форма, прозрачный щиток напротив лица, чтобы можно было видеть, куда идешь. Как бы все об этом говорило – не сомневайся, сапиенс, бери, пользуйся. Но стоило к скафандру притронуться… Я не брезгливый, но руку отдернул. На ощупь скафандр… Оно… Оно было живое, что ли? Точно кожа и хитин одновременно, чтото среднее. А еще – на пластик похоже. Теплый, слегка пульсирующий пластик. Черт, да в этом подземелье все такое! Я потратил пару минут точно, чтобы окончательно убедиться – на скафандре не было ни единого стыка, никаких тебе змеек, пуговиц и липучек. Ни одной завязки. Совсем нет швов, заклепок и склеек. Такое впечатление, что его сделали из одного цельного куска, включая прозрачное забрало, которое тоже не открывалось.
– Любимая, а как это надевать? – ласково поинтересовался я, потому как внятных комментариев по сему поводу от часов так и не добился. Картинку они выдавали одну и ту же: человек уже в скафандре. А как в него вырядиться – ничего, пусто.
Она фыркнула:
– Ты же у нас умный, вот и покажи пример!
– Милена! Ты понимаешь, что тянешь время?! – Нервы ни к черту. Я ударил скафандр кулаком, чтобы хоть на чемто и както выместить злость. И кулак – способ уже проверенный, отработанный – провалился внутрь, во чтото вязкое и холодное.
Я выдернул руку и снял с себя оружие, резонно решив, что лучше его оставить снаружи – изпод скафандра стрелять не годится. Набрав в легкие побольше воздуха и закрыв глаза, я навалился на чудо технологий путников, обнял и сдавил его, точно борец своего противника перед броском. Кожаный пластикхитин поддался, расступился под моим напором. Я забарахтался в студне, пытаясь развернуться внутри скафандра так, чтобы лицо мое оказалось напротив прозрачного забрала. Открывать глаза и пробовать дышать отчаянно не хотелось. То есть наоборот, но уж очень сильны были опасения… Я выдохнул и вдохнул, почувствовав, как в рот мне хлынуло то самое вязкое, что наполняло скафандр и уже было не прохладным, но вполне комнатной температуры. Попытка выплюнуть лишнее не увенчалась успехом, наоборот – я наглотался сметанистого желе – цвет его определился, стоило только открыть глаза.
Чем бы ни было это желе, надеюсь, от радиации оно – посветлевшее, а потом и вовсе ставшее прозрачным – меня защитит. В нем – или благодаря ему – я мог дышать. Я поднял руку, посмотрел на нее – забавно, конечность вместе с одеждой выглядела так, будто скафандра нет вообще, хотя я четко ощущал себя в чемто упругом и неоднородном.
– Край, ну сколько можно тебя ждать?! – Милена скрестила руки на груди. Ее скафандр удивительно хорошо передавал звуки, а мой – улавливал.
Оказалось, честная компания уже готова двигаться дальше, один только я подтормаживаю.
Вновь вооружившись, я поднес руку с часами к перегородке, которая тотчас будто растаяла, лужицей стекла на пол, а потом, пропустив нас, восстановилась.
– А что будет, если этот… скахв… ска… – Хельга то ли так заигрывала с палачом, строя из себя дурочку (в таком случае у нее актерский талант), то ли таковой была на самом деле. – Что если порвется?
– Ничего не будет, – успокоил ее Заур. – Тому грешнику, с кем это случится, не надо будет ни о чем беспокоиться. Поэтому предлагаю заранее подумать о душе, о вечности. Нарушала ли ты седьмую заповедь?..