Герои зоны. Пенталогия
Шрифт:
Голову заполнил звон, ктото кричал, меня пару раз толкнули, опять ударили. Гдето вдалеке, так мне казалось, выла сирена – сигнал тревоги. Ох, помужски крепко ударил Заур, сотрясение наверное… А с виду – суповой набор, соплей перешибешь…
В чувство меня привел щелчок наручников. Запястьям стало тесно. Понятно, что предварительно мне завели руки за спину. Честь упаковать Максимку Краевого досталась Зауру, что он с ловкостью и проделал, пока его коллеги тыкали в меня пламегасителями автоматов и штурмовых винтовок.
Все еще жив я был лишь благодаря прессе.
Слишком много тут собралось журналистов с телекамерами. Это бомжаворишку можно втихую узаконить в переулке, но не того, кто покушался на Президента.
В голове переключился невидимый тумблер, отвечающий за громкость, – меня оглушил рев сирены. Теперь из встроенных в стены динамиков раздавались вовсе не речи гаранта.
– Один есть. – Справившись со мной, Заур присел у впечатанного мордой в пол Рыбачки. Хоть напарник и не проявил себя в деле, ему тоже не сдобровать. Портрет главаря «Ангелов Зоны» и список его добрых дел без труда отыщется в базе палачей.
– Заурчик, ради святых моторов, что ты… – начал было Гордей, и тут же, охнув, замолчал.
Для лучшей фиксации в пространстве – чтобы не ерзал – лысый очкарик надавил ему коленом между лопаток. Это массаж такой, мануальная терапия. Затем палач споро – одной рукой! – надел на Рыбачку крутейшие «браслеты» из черного пластика или керамики. Такие для любовных игрищ в сексшопе не купишь, по каталогу не закажешь.
Челюсть болела и не слушалась, но я, выплюнув пару зубов, – лишние были, все равно к дантисту собирался – сумелтаки из себя выдавить:
– Заур, дружище, ты даже не понимаешь, как неправ.
После чего меня стошнило на синий пол. Во рту стало еще на один зуб меньше.
– Жаль, я не узаконил тебя в Парадизе. – Заур провел ладонью по лысине. Верный признак, что нервничает. – Зря ты, Край, покинул Вавилон.
Меня уложили рядом с Рыбачкой – точнее, уронили, пребольно пнув чуть выше поясницы.
У лица то и дело мелькали каблуки – вот армейские ботинки, вот кроссовки, вот чего подороже, но пахнет это «чего» вовсе не деньгами, но запревшими портянками.
– С киллерами что? – визгливо поинтересовались наверху.
– В Управу их, грешников, – распорядился Заур.
Похоже, он у законников вроде командира, по статусу круче остальных.
– Esta bien! [15]– взвизгнули вновь, но уже поиностранному.
– И врачей к Президенту пустите. А то еще отдаст богу душу.
Меня и Рыбачку подняли на ноги. Пару раз в воспитательных целях двинули прикладами, чтобы не вздумали дергаться и стояли ровнее.
Сирена продолжала выть – с оттяжкой, противно.
Ругаясь и размахивая оружием, палачи выпроваживали журналистов из «кинотеатра». Нашихто всех уже вытолкали взашей, не опускаясь до церемоний и любезностей, а теперь пытались без членовредительства избавиться от импортных. Те же старательно играли «твая мая не панимай» – и при этом стояли насмерть, микрофоны и фотоаппараты не прятали, снимали на видео все, что происходило в зале.
Растолкав иностранцев, в зал ворвалась белоснежная медбригада с носилками наперевес, капельницей на стойке и алюминиевыми чемоданами лекарств.
Зазвучало:
– Подготовить к реанимации… посторонним удалиться… антисанитария…
Зондеркоманда в халатах действовала так уверенно и агрессивно, будто ее члены собрались не жизнь гаранту спасти, а зачистить территорию – вплоть до микроорганизмов.
Появление докторов встретили криками.
* * *
Поначалу я не понял, что случилось.
Ну, кричит себе народ и пусть. Рот есть, так чего ж не открыть? А потом сообразил: не держат меня, не норовят ударить. Пусто стало вокруг: я, Рыбачка – и все.
Кричали палачи – те, что Президента собой прикрывали во избежание дальнейших посягательств на его государственную жизнь. Недолго, бедолаги, надрывались – секунду, две от силы. Когда я обернулся к расщепленной пулями тумбе, они уже были мертвы. Все. Лежали поломанные, разорванные, смятые, через одного извергающие алые фонтаны из обезглавленных тел.
Вооруженные мужчины, опытные бойцы, чья работа рисковать постоянно жизнью, – и вот так?!
– Святые моторы, Край… – пробормотал Рыбачка, умудрившись встать на колени. – Ах дерьмо!
На все сто согласен – от твари, что еще минуту назад была Президентом, несло, как от сельского нужника в июльский полдень.
Враз медиков точно приколотили гвоздями к полу. Ни шагу дальше! Капельница и чемоданы рухнули на пол, выскользнув из разжатых пальцев.
Представьте себе ангела, потустороннее существо из детской библии или голливудского блокбастера о небесном воинстве, брошенном в бой с силами зла. Представили? Перенесите его в зал для прессконференций, на трибуну, и сделайте не белым аки лебедь, но насыщеннозеленым, как майская травка. А ростом этот хлорофилльный заоблачный посланец метра два с половиной. За считаные секунды вымахал, накинув чуток к метру девяноста исходникагаранта.
Из спины «ангела» выпирали то ли рудиментарные крылья без перьев и пуха, как у ощипанного бройлера, то ли дополнительные верхние конечности, но тоже недоразвитые, зато с когтями на концах – по три штуки на крылоруку. Каждый матовочерный коготь сантиметров пятнадцать длиной – мечта мастера маникюра, есть где пилкой разгуляться.
Прежде я видел путника – так называют себя «ангелы» – в начальной стадии трансформации. А эта тварь продолжала изменяться. Драными лоскутами с псевдогаранта сползала одежда, лопнул по швам продырявленный бронежилет, не сумевший защитить слабую плоть сапиенса. С хлюпом всасывало под кожу волосы, разглаживались подбородки. Челюсти деформировались, превращаясь в подобие клюва и удлиняясь, как нос Пиноккио, когда он говорил одну лишь правду и ничего кроме правды.