Герои. Человечество и чудовища. Поиски и приключения
Шрифт:
– А если она предпочтет с ним не расставаться?
– Не морочь моей дочери голову, Геракл. Слушайся ее.
Вот так Гераклу пришлось плыть на восток, к землям амазонок. Слава этих гордых женщин-воительниц гремела по всему Древнему миру [60] . Воюя верхом – они были первыми на свете, кто этому научился, – амазонки побеждали любые племена, с какими сходились в бою. Завоевав или усмирив тот или иной народ, они забирали с собой тех мужчин, от кого, по мнению амазонок, получатся лучшие дочери, и совокуплялись с ними. Выполнивших свою задачу мужчин убивали, как это бывает с самцами
60
«Амазонка» означает – или может означать – «безгрудая»; позднейшие художники и скульпторы нередко изображали этих женщин либо совсем без грудей, либо одногрудыми, однако ныне считается, что название связано с их непревзойденным мастерством в стрельбе из лука. Чтобы полностью натянуть тетиву, нужно было куда-то деть одну грудь…
61
См. историю Аталанты.
Геракл вовсе не склонен был недооценивать масштабы поставленной задачи. Но когда его судно достигло Понта, что на южном берегу Черного моря, изумленного Геракла радушно встретило целое посольство во главе с самой царицей Ипполитой. Амазонки и их царица были не единственными героическими воителями с репутацией во всем Древнем мире. Восемь с лишним лет Геракл, не жалуясь, достигал невозможного, и вести о его силе, отваге и стойкости во всех этих сложных и несправедливых условиях разнеслись повсюду. Геракл избавил мир от многих угроз и ужасов. Против чар и чудовищ он выстаивал доблестно и величественно. Чтобы не восхищаться им, надо быть неблагодарным или завистливым. Преклонение амазонок перед отвагой, достоинством и силой превзошло их инстинктивные неприязнь и недоверие к мужчинам, и Геракла и его спутников они встречали тепло и почтительно.
Геракла и его команду одарили цветочными гирляндами и устроили им пир на берегу Фермодонта [62] .
Геракла Ипполита заворожила. Были в ней стать, остроумие и прирожденная властность, каких в мире мало. Голос Ипполита не повышала никогда – казалось, она словно бы ожидает внимания к себе и восхищения, и все же Геракл обнаружил, что занят исключительно ею, и чувствовал, что ни к одной женщине и тем более к мужчине из всех, с кем был знаком, он ничего, более похожего на преклонение, не питал.
62
Ныне река Терме в Северной Турции.
Геракл Ипполите, похоже, нравился не меньше. Может, и возник след улыбки у нее на лице, когда Ипполита увидела, что ее пальцы и близко не смыкаются в обхвате мышц у него на предплечье, но та улыбка была не насмешливая, а весело изумленная: водятся же на белом свете такие экземпляры!
– Вот что подойдет, – проговорила она, расстегивая пояс.
И действительно, ее талия и бицепс Геракла оказались одного размера. Застегивая замочек, Ипполита объявила, что Гераклу так очень к лицу.
– Эта ужасная голова льва, эта шкура, эта уродливая дубина… несомненно, это все полезно, чтобы пугать балбесов и трусов, но мужчине следует без страха являть себя в блеске.
Геракл разглядывал изукрашенный пояс у себя на руке, Ипполита улыбалась. Но тут заметила, что лицо Геракла помрачнело.
– Только не говори, что боишься, будто такие побрякушки портят твою мужественность. Я была о тебе лучшего мнения.
– Нет-нет, – сказал Геракл. – Дело не в этом…
– А в чем же?
– Ты говорила, что слышала об испытаниях, какие назначает мне мой брат Эврисфей, так?
– Весь мир наслышан о подвигах Геракла.
– Так их называют?
– Даже если сделать поправку на кое-какие неизбежные преувеличения, что возникают, когда истории передают из уст в уста, ты, судя по всему, насовершал чудес.
– Наверняка истории эти по большей части чепуха.
– Ну скажи тогда, правда ли, что, когда ты приволок Эриманфского вепря в тронный зал Эврисфея, тот так перепугался, что ласточкой нырнул в каменный кувшин?
– Это да, правда, – согласился Геракл.
– И что ты скормил Диомеда его же кобылицам?
И тут Геракл тоже кивнул.
– Так скажи мне, великий герой, что тебя сейчас тревожит?
– Понимаешь, я выполняю девятую из этих задач – из, как ты их называешь, подвигов. Здесь я поэтому.
Ипполита подобралась.
– Надеюсь, не с целью приволочь Ипполиту в цепях к злобному тирану?
– Нет-нет… не это. Дело в поясе… – Он глянул на украшение у себя на предплечье. – Его дочка Адмета отправила меня добыть его. Но теперь, когда мы познакомились, у меня душа не лежит…
– И все? Он твой, Геракл. Прими с радостью как мой подарок тебе. От воина воину.
– Но это же дар твоего отца, бога Ареса.
– А теперь это дар от твоей возлюбленной, женщины Ипполиты.
– Говорят, тот, кто носит этот пояс, неуязвим в бою. Правда ли это?
– Я ношу его со своих четырнадцати лет, и не было мне ни единого поражения.
– Тогда я не вправе…
– Прошу тебя. Я настаиваю. А пока дай-ка глянуть, всюду ли ты соразмерен…
Предоставим Гераклу и Ипполите сплетаться в яростном объятии в ее царском шатре на берегах Фермодонта.
Вы, быть может, решили, что девятый подвиг дался Гераклу слишком легко. Богиня Гера, несомненно, именно так и подумала. Ненависть, какую носила она в себе, за годы нисколько не убавилась. Напротив – с каждым триумфом Геракла ненависть Геры лишь прирастала. Народная любовь к нему бесила богиню. Она взялась унизить и уничтожить его. А выходило так, что детей и даже целые города уже называли в его честь, люди слагали песни, воспевающие его силу, смелость и беспощадность к себе. Гера покажет миру: не того он человека прославляет.
Приняв облик амазонки, Гера пошла по речному берегу, сея растерянность, сомнение и недоверие.
– Гераклу нельзя доверять… он собирается похитить нашу царицу… Я слышала, что прямо сейчас его люди готовятся взять нас в плен и продать, как рабынь, на рынках Арголиды… Геракла надо убить, прежде чем он использует возможность нас уничтожить…
В шатре Геракл сел, внезапно насторожившись.
– Что это за шум?
– Да просто мои женщины празднуют с твоими спутниками, конечно же, – сонно проговорила Ипполита.