Героический режим. Безбожие
Шрифт:
– Пожалуй, хватит, - просипел я, поднимаясь.
– Ты плохо играешь, - надула губки Топлюша.
– Давай лучше разговаривать. У тебя была возлюбленная?
– Да, парочку раз.
– Парочку? Это же бывает только один раз в жизни!
– Ну, у тебя же был до этого парень.
– Так в жизни-то один раз! Я же уже давно умерла.
– А, вот оно что.
– Ага. Ну, расскажи, про самую твою любимую.
Я сумрачно уставился на носки своих сапог. Про Таню я не вспоминал уже пару неделю, как-то всё времени не было. Винить её в том, что я оказался здесь, конечно же, я и не собирался. Но горький осадок, оставшийся после разрыва, кажется, преследовал меня все эти две недели.
Возможно, поэтому я и не дал шанс Юле стать чем-то большим, чем просто любовницей. Хотя, это и к лучшему. Звучит цинично в отношении мёртвой девушки? Возможно. Но к смерти я в последнее время привык больше, чем к чему-либо другому.
Вот так мои мысли прыгали от любви к смерти, и я тихо принялся рассказывать про Таню. Выложил всё, как на духу. Самые романтические моменты, наиболее серьёзные ссоры. То, что накипело за все четыре года жизни, обиды, подозрения, усталость. Скорее всего, всё это было чушью, и звучало, как чушь. По крайней мере, здесь, в месте, где смерть не что-то далёкое или, наоборот, близкое, но совершенно неожиданное, а наоборот - ожидаемое, осязаемое.
Да, кажется, я зациклился. Но разве человек не должен думать о том, что его беспокоит больше всего?
Кому я это рассказывал? Мобу, когда-то стремившемуся меня убить? Или несчастной девушки, которую обрекли на вечную не-жизнь только из-за того, что она полюбила не того? Не знаю. Не хочу разбираться. Хотя, скорее всего, разбираться и не в чем. Я сижу здесь, а не в деревне.
– Она была красивая?
– спросила Топлюша, когда я закончил.
– Да.
– Как я?
Я покосился на её изувеченный глаз.
– Наверное.
– Топлюша надула губки.
– Наверное, нет, ты красивей.
Лучезарная улыбка в ответ. Я вздрогнул. Желание поцеловать её было столь сильным, что я с трудом его поборол. Я... я, кажется, чуть не поддался инстинктам. Она сидит рядом, прижимаясь к моей правой руке грудью, её голова лежит на моём плече, и я почти уже убедил себя в том, что она не просто непись. Она была как человек. Пусть её кожа слишком холодная, а хватка способна раздробить кости...
Нет, лучше с этим завязывать.
Я осторожно высвободил свою руку и слегка отстранился. Надо было идти спать. Наверное, я слишком устал. Да и время уже позднее.
Топлюша недоумённо посмотрела меня, села прямо и, сложив руки на бёдра, сказала:
– У меня к тебе большая просьба.
– Давай, - кивнул я.
– Я могу доверить это только тебе!
– строго произнесла утопленница.
– Ну, говори.
– Разрежь мне веки, кажется, у меня уже вырос новый глаз.
– Совсем, как человек, - прошептал я тихо.
– Что?
– Ничего. Кхм... Я не уверен, что справлюсь.
– Это можешь сделать только ты. Разве ты не хочешь, чтобы твоя подруга стала красивей?
– Хочу, но...
Но её голова уже лежала на моих коленях.
– Смотри, не проткни глаз!
– Хорошо, - обречённо сказал я, вытаскивая тесак. Отличный хирургический инструмент. Если использовать карательную хирургию. И как прикажете резать ей веко?
– Ты по линии ресниц режь.
Да, по линии ресниц. Кашлянув, я растянул утопленнице кожу на глазу и осторожно провёл острием веку. Выступила белая "кровь".
– Молодец. А теперь чуть глубже.
Руки тряслись, но я повторил процедуру. Кожа посередине и ближе к левому углу глаза расползлась, я скорее разрывал, чем разрезал кожу, и на меня, наконец, глянул чёрный в темноте глаз. Зрелище было зубодробильное.
– Спасибо!
– обрадованно сказала Топлюша, садясь. Коротким движением пальцев она разорвала веки.
– Через пару дней вырастут новые ресницы, - произнесла она.
– Тогда я стану такая же красивая, как раньше. Как мне тебя отблагодарить?
Её рука легла мне на бедро.
– Можно просто сказать "спасибо".
– Ну-у... ладно, спасибо.
Я вогнал клинок в ножны, и Топлюша снова прислонилась к моему плечу.
– Послушай, возлюбленный друг.
– М?
– А как тебя зовут?
Действительно.
– Алексей. Можно просто Лёша.
– Ой, Лёша! Почти как Топлюша! Но своего настоящего имени я уже давно не помню.
– Почти, - кивнул я, кашлянув.
– Мне жаль. Что не помнишь.
– Плевать. А как мы назовём?.. Ой, нет, об этом ещё рано. Или уже нет?
– Лучше вообще об этом не надо. Мы же друзья.
– Ну, не навсегда...
– Её коготок защекотал мою шею.
Я резко встал.
– Я, пожалуй, домой... То есть в деревню. Пора спать.
– Ну... Ладно. Поцелуешь меня на прощание? Лёша? Лёша? Что с тобой?
Я приложил палец к губам.
Сегодня же был седьмой день с тех пор, как закончился приём "героев". Приятный женский голос мне об этом напомнил.
– Начальные локации для всех фракций закрываются. Чтобы простимулировать стремление отстающих нагнать своих конкурентов мы так же закрыли по одной случайной локации для десятых-пятнадцатых уровней. Не переживайте, погибло всего-то триста пятьдесят восемь человек, меньше полутора процентов от общего числа героев. Но вы же не захотите попасть в их число в следующий раз?
Через десять дней закроются следующие локации. Торопитесь стать героями! Не задерживайтесь на одном месте слишком долго!