Героический режим. Безбожие

Башунов Геннадий Алексеевич

Слуга Теней. Убийца, познавший всю суть Тени. Он живёт в ней, становясь незаметным, Тень даёт ему силы, сопротивления и скорость. Теневое оружие получает большую силу, заставляя жертву мучиться перед неумолимой смертью, чувствуя, как Тени проникают в её тело, направляя оружие сквозь плоть прямо к сердцу. Вы можете получить эту специализацию".

То же, что и у Павла - либо в упор одна из двух ветвей, либо что-то посередине. Снайпер... ну, тут всё понятно - криты, меткость, большая вероятность убить цель до того, как она приблизится.

Яд останется на том же уровне, что, в общем, неплохо, но в дальнейшем от него явно не будет толку. Ослепление чуток апнется, но против воинов в доспехах и нежити (и, скорее всего, ещё кого-нибудь) оно почти бесполезно, так что сбежать вряд ли получится.

Невидимка. Скрытность и яд. Зато очень обидно просрать теневые стрелы, а они - мощная штука.

А вот Слуга Теней - уже интересней. Всего по чуть-чуть. Тень будто бы превращается в мой доспех, я стану выдерживать больше урона. Улучшатся стрелы, но в основном за счёт того, что они будут чаще стремиться проткнуть противнику сердце. Немного улучшится Скрытность, яд станет немного сильней. Один минус - надо было брать на шестнадцатом улучшенный Плащ. Впрочем, он и так улучшится, а Метка тоже важна.

Так как у меня не было упора в какую-то отдельную ветку, я решил стать Слугой Теней. И Павел, и Алексей меня поддержали.

Мы поужинали супом. Паршивенько вышло, надо сказать. И, конечно же, паладина и "Ко" никто не позвал, а те и не напрашивались. Меня уже начинало это раздражать. Снова начали бродить поганенькие мыслишки.

Поужинав, я поблагодарил Люду и, встав из-за стола, направился к выходу.

– Поздно уже, не боишься?
– спросил Павел, позёвывая.
– Мобы могут и не спать.

– Нет. В случае чего сбегу. Не могу уже слушать этот визг, - я кивнул в сторону Александра, натачивающего свой топор. Я, конечно, тоже читал в книгах, что оружие надо держать в порядке... но, чёрт возьми, не так же часто с ним возиться. Думает, что так выглядит круче? Рядом с ним сидел Влад, он, улыбаясь, что-то говорил Люде, но та не слишком-то его слушала, строя глаза Владимиру. Но беспалый даже не обращал на это внимание.

– А я не могу на этого смотреть, - прошипел Павел.

– Так не смотри.

– Надо... работать с людьми. Владимир меня... беспокоит. Слишком скользкий.

– Ну, тогда удачи. Работай, следи.

Я чувствовал себя идиотом. Но, выйдя из деревни, я направился к пруду, который видел по дороге.

Топлюша ждала меня, на её тонких губах бродила улыбка.

– Привет, - сказала она.
– Я ждала тебя.

– Привет, - буркнул я.
– Прогуляемся по лесу?

Утопленница тихо рассмеялась.

– Боишься, что я утащу тебя в воду?

– Боюсь, что нас увидят, и меня посчитают извращенцем.

– Хорошо, пойдём.

Она ухватила меня за локоть и поволокла к лесу. Я шагал позади, раздумывая, сошёл ли я с ума или нет. В любом случае, спать я с ней,

конечно же, не собирался.

Просто в этот момент моб, ведущий себя не так, как должен, был лучшей компанией, чем люди, ведущие себя не так, как надо.

К тому же, у меня в кармане была горсточка соли.

Глава 22. 20

– Я тебе кое-что принёс, - сказал я Топлюше, когда мы уселись на поваленное бревно. Ощущение идиотизма происходящего не покидало меня до сих пор. Но коль уж я такой придурок... то будем отыгрывать роль по полной.

Утопленница хлопнула ладошками, сказала "Ой!" и, всем видом показывая нетерпение, придвинулась ко мне поближе. Поборов такое логичное желание вытащить из кармана соль, чтобы бросить ей в лицо и сбежать, я вытащил из своей сумки женское платье. Самое обычное, без всяких рюшек-финтифлюшек, прямое, сероватого цвета. В общем, обычное крестьянское платье.

– Какая красота, - восторженно прошептала Топлюша, принимая подарок.
– Это потому что я теперь тебе нравлюсь? Давай я пока сниму своё, а твоё потом надену?

"Я нормальный, - шептал я про себя.
– НОРР-РМАЛЬНЫЙ!".

– Нет, это потому что мы теперь друзья. И потому что твоё платье совсем порвалось.
– "Я порвал, когда мы пытались прикончить друг друга. И за глаз тоже можешь сказать спасибо. И за шрамы на брюхе. Но! Ничего страшного. Так бывает. Наверное".

Я отвернулся, когда утопленница приняла подарок и буквально за секунду сорвала с себя свои лохмотья.

– Ты можешь посмотреть.

– Друзья так себя не ведут.

– А мы друзья?

– Н... наверное. Теперь друзья. Ты же не хочешь меня убить?

– Нет. А ты меня?

– И я не хочу тебя убивать. И не захочу, если ты сейчас же не оденешься. Хорошо?

– Хорошо.

Тем не менее, одевалась Топлюша долго, всё время стараясь попасться мне на глаза. Я отворачивался.

Как будто это что-то плохое.

Наконец, утопленница оделась и, тяжело вздохнув, села рядом, положив мне голову на плечо. Я постарался отодвинуться, но мне в предплечье вцепилась узкая ладошка. Хватка была стальной.

– Друзья могут так сидеть, - угрожающе прошептала мне на ухо Топлюша.

– Конечно-конечно.

– Что будем делать?
– теперь уже ласковым тоном спросила моя собеседница.

– Поболтаем?

– Ну, это скучно. Давай в ладушки на раздевание?

– На тебе всего одно платье.

– Ну, так это же хорошо! Ты же должен стремиться выиграть.

– Может, просто в ладушки?

– Ну-у... ладно, давай.

Мы сели играть в ладушки. Было темновато, и я частенько проигрывал. Да и, судя по всему, у Топлюши был большой опыт игры. Кто его, интересно, запрограммировал. Как-то, когда я промахнулся, она с такой силой зарядила мне в грудь, что я свалился с бревна.