Героический Режим. Злая Игра. Дилогия
Шрифт:
— Палач... — медленно произнесла Судья, голос у неё был такой же безжизненный как и лицо.
— Он не лжёт. Корд оживил Алу, вселив её в тело глухой деревенской девушки, которая умирала. А после её смерти сделал два полюса этого мира — из изменённой Алу он Сотворил Сердце Мира, а из её тёмных останков Сердце Тьмы, высасывающее Скверну из этого мира. Два сердца... прямо как у своего Творца.
— Вспомнил! — вмешался Хранитель. — Девка умирала от родов — её кто только при жизни в кустах не валял, и когда Корд её оживил она родила дочь — Алую, они воспитали её вместе... Да что вы слабонервные такие? — проворчал старик, глядя на то, как я тяжело усаживаюсь на камень — слишком ноги затряслись. — Ладно, что-то ещё хотите знать? Или к делу приступим?
— Как умерла изменённая Алу? — спросил я.
— Убила себя, — старик с горечью покачала головой, показывая, что она сделала с собой. — Корд лгал ей всю жизнь, а она его слушала, смотрела на него. Поэтому она вырезала себе глаза и отрезала уши. Её язык переплетался с лживым языком Корда, её нос вдыхал его запах, когда они любили друг друга, и потому она отрезала себе язык и нос. А после она разрезала себе глотку от уха до уха. Но даже после этого её тело излучало лишь Свет...
— Не совсем, — процедил я. — Выходит, что она осквернила себя таким убийством, и Корд вытягивал эту Скверну из Сердца Мира с помощью Сердца Тьмы. И волки сыты и овцы целы. В смысле, и Алу чиста, и мир хоть немного да стал лучше. Когда Гасп создал Культ?
— Ну, для меня совсем немного прошло времени... Вернее, я не знаю, сколько лет я тут просидел. Да и вообще, в последнее время у меня с головой непорядок, посиди тут в одиночестве...
— Я имею в виду — что перед этим случилось? Он видел изменённую Алу? Её тело? Может, Корд хотел, чтобы её Свет излечил его, а вместо этого и без того безумный бог увидел изуродованное тело своей дочери? Не началась ли их война с того момента, как Гасп узнал, что Корд убил Алу? Не сошёл ли он с ума окончательно, когда понял, что негативная энергия этого мира выкачивается при помощи её останков? Не решил ли уничтожить этот мир, чтобы освободить дочь?
— Ответ на это знают только Корд и Гасп. Ещё есть вопросы?
Я посмотрел на Судью. Девушка раскачивалась из стороны в сторону, схватившись за голову. Ей пока ни до чего не было дело. Кажется, она тоже начала понимать, что в действительности делал её отец.
— Нет, — сказал я. — Что дальше?
— Конечно, драться. Ты сможешь завладеть содержимым саркофага только после того, как убьёшь меня. И, мальчик, я не буду тебе поддаваться — таково условие. Если хочешь забрать кусок бога, чтобы стать богом, тебе придётся доказать, что ты этого достоин.
— Я не собираюсь становиться богом. Меня сюда прислали.
— Не ты, так тот, кто тебя сюда прислал, собирается. Мне-то что с того?
— Если ты не отдашь мне куски Корда, мир погибнет. Переродится в нечто практически мёртвое.
Старик, уже вытащивший из ножен за спиной два кривых клинка, фыркнул:
— Мне-то что с того? Я умру, если ты убьёшь меня, забирая останки. Умру, если мир погибнет. Так какая разница, как я умру? Видишь ли, наверное, прошла куча времени с тех пор, как Корд посадил меня охранять свои останки (я только что это понял), так что я сам немного сошёл с ума. Дерись, парень.
Я не успел моргнуть глазом, как старик взлетел на верхний уровень храма и, скрестив клинки, попытался отнять мне голову, как ножницами. К счастью, моргал я медленнее, чем действовали мои руки — старику пришлось уворачиваться от стрел и отступать. Я выстрелил в него ещё раз, но так же не попал, пришлось тянуться за тесаком и пробуждать от спячки тело Комка.
Старик на миг остановился — он всё время бешено метался из стороны в сторону, не давая мне прицелиться и выискивая лучшее направление для атаки — и поцокал языком.
— Ну и жуткий ты парень. Только учти, твои Тени здесь — ничто. Сюда можно принести только то, что у тебя внутри.
Я осклабился... но пасть маски не раздвинулась в жуткой ухмылке. Я попробовал накинуть Плащ Теней, но Тени не откликнулись. Мои энергетические каналы были перекрыты.
— Да ладно, — буркнул старик. — Неужели ты — пустышка, которую накачивали силой? Ты же Палач, парень! Мельчает народ...
Я судорожно взывал к Комку, но тот не откликался. У меня остался только он, зубы и обычные оружие. Я потянулся к Клинку Тени... и с радостью почувствовал отклик. Вот только отклик этот был слабым, и вызвал он лишь всполохи всех оттенков серого на клинке тесака.
— Неужто всё будет так скучно? Вообще-то я рассчитывал, что ты меня убьёшь.
Старик ещё раз атаковал. Я принял первую саблю тесаком, а вторую на локоть, к счастью, она не прорезала плотную кожу плаща. Нет, не к счастью, старик играл со мной и пока не бил в полную силу. Хранитель отступил так же быстро, как и атаковал, я не успел даже приказать телу Комка выжрать ему лицо.
— Ты сказал, что не будешь поддаваться.
— Я не поддаюсь, я тебя раззадориваю.
Судья тем временем пришла в себя. Она поднялась на ноги и вытащила свой бастард левой рукой.
— Я помогу, — сказала она глухо.
— Нет, девочка, это наше с ним дело. Уж извини, ты тут совсем не причём. — Старик закрыл глаза и неожиданно усмехнулся. — Вот что, Суди-ка этих ребят.
Четырнадцать мумий синхронно сделали шаг вперёд. И так же синхронно атаковали Ораю — кто схватив оружие, кто магией. Судья подняла Щит Света, отражая магию, и сошлась на мечах с мумией, оказавшейся ближе всего.
— Не зевай, — прошипел мне на ухо Хранитель.
Его серовато-коричневая кожа была прямо у моих глаз. Он мог убить меня, но вместо этого столкнул на нижний ярус. Вывернувшись в полёте, я умудрился приземлиться на четвереньки и даже не потерял тесак.
— Здесь нам не помешают.
И старик налетел на меня, орудуя своими саблями. Не знаю, как у него это удавалось, но складывалось впечатление, что его руки работают отдельно друг от друга — правая сабля метила мне в маску, в то время как левая подрубала колено. Левая просвистела у открытого горла, а правая в это же время едва не выпустила мне кишки. Дважды меня спасла маска, один раз я успел воспользоваться тесаком, кишки же мои остались на месте только благодаря кольчуге, которая выдержала удар, несмотря на дыру.