Героический Режим. Злая Игра. Дилогия
Шрифт:
Одна стрела из моего арбалета ушла в сторону, вторую карлик поймал своей тщедушной ручонкой и отшвырнул. Теперь улыбка исчезла со всех его ртов. Алексей, уже изрезавший себе лицо, остановился и недоумённо уставился на нож в руке. К сожалению, Сталкера и ещё троих карлов остановить никто не успел.
Выползень тем временем превратил волков в фарш и уже лез в башню. Мы очутились в ловушке, но сейчас, по крайней мере, никто не пытался себя прирезать. Репей яростно матерился, приказывая перекрыть дверной проём. В выползня полетели первые стрелы, Трясучка и карлы похватали брошенные мечи.
Карлика кроме меня как будто никто не заметил.
Я ещё раз разрядил арбалеты в гипнотизёра и схватил Меч Тени, одновременно набросив на уродца Метку. От стрел карлик отмахнулся своей четырёхпалой рукой, после она вновь на миг исчезла в складках плаща, а когда появилась, в ней блеснул крохотный ножик. Верхний рот растянулся в улыбке, в то время как два других кривились от ярости. Я на мгновение чуть не потерял контроль, но "чуть" и лишь на мгновение. Теперь яростный оскал появился на всех трёх ртах уродца.
Я атаковал карлика. Удар должен был развалить голову моего противника на две ровные половинки, но тот отбил мой клинок своим крохотным ножичком. Из-под плаща появилась вторая ручонка, она вцепилась мне в бедро и одним рывком порвала штанину и выдрала кусок мяса. Я зашипел от боли и постарался ещё раз достать уродца, но тот ушёл от удара и чиркнул мне по животу ножом. В этот раз пострадали только куртка с рубахой, но что-то подсказывало мне, что кольчуга во второй раз может и не выдержать.
Карлик оказался чертовски быстрым и сильным. Это злило. Я почувствовал, как на меня накатывают холодные волны Злобы. Я перестал волноваться, ушла боль. Я просто захотел убивать. Нет, это не было вспышкой внезапной ненависти или ярости. Я очень спокойно и обстоятельно обозлился на всё живое.
Пришло понимание. Берсеркер, поддавшись действию собственной ярости, летит вперёд, чтобы ломать, крушить и рубить, ему плевать на то, что станет с ним потом. Он не думает, а подчиняется инстинктам. Истинный Убийца должен быть совершенно спокоен. Злоба придаёт ему сил, но это не значит, что нужно лететь вперёд, наплевав на собственную жизнь. Убийца должен планировать, думать и только потом убивать, единственным точным ударом. Абсолютно хладнокровно, чувствуя только удовлетворение от того, что очередная жизнь прервалась.
Затемнённое помещение башни окрасилось в красный цвет. Там, где раньше была тень, сейчас будто светило тусклое красное солнце. Я мог рассмотреть каждую песчинку в самом тёмном углу. Пусть другие сражаются в чистом поле при свете дня, моя стезя — мрак и узкие помещения.
Меч Тени исступлённо бился в моей руке. Его воля (или то, что можно было назвать зачатками разума) чувствовала, что сейчас польётся кровь. Меч чувствовал присутствие карлика, он желал выпить его жизнь. Мне стоило отступить, спрятаться, дождаться, пока карлик начнёт свой гипноз, чтобы атаковать его неожиданно. А он уже должен начинать — несмотря на всю свою силу, его напарник-выползень проигрывал драку. Утыканный стрелами и изрубленный мечами, он уже не пытался напасть на оказавшуюся зубастой добычу, он искал возможность уползти, но добыча превратилась в охотника, и теперь карлы и оставшиеся соклановцы теснили чудовище, не давая ему сбежать. Мне нужно всего лишь уйти в Тень на несколько секунд, исчезнуть, запутать карлика... Пожертвовать парой жизней.
Но помимо всего прочего я был человеком, членом клана. У меня были друзья и знакомые, долг перед десятками людей, поставленными в безвыходное положение. Возможно, истинным Убийцей мне не стать, но я и не хочу. Я человек. Запутавшийся в собственных чувствах, оставшийся без личности и воспоминаний, но всё ещё человек, а не машина для убийства. Думаю, Рилай верила именно в это. И в то, что моя новая личность, которая сформируется под давлением тёмной и мрачной действительности, всё ещё будет воспринимать такие вещи как долг, милосердие и самопожертвование. Она была не права, называя меня Судьёй, ведь Судья должен быть абсолютно бесстрастен, я же таковым становиться не хочу.
Милосердный убийца. Смешно и грустно одновременно.
Я набросил Плащ Тени. На миг мне показалось, будто свет факелов и костров задрожал и потух, но практически сразу я понял, что это не так. Тени поползли к центру башни, окутали меня. Я превратился в едва различимый сгусток тьмы внутри теневого водоворота.
Карлик, до этого абсолютно уверенный в своей победе, забеспокоился. Его рты раскрылись в беззвучном вопле ужаса. Я шагнул к нему и рубанул по левому плечу, хотя ещё долю секунды назад находился в полудюжине шагов справа. Уродец ушёл от удара, сделал ответный выпад своим ножичком, но я уже зашёл со спины. Тяжёлый удар носком в спину, и карлик с неестественно выгнутой спиной полетел в костёр. Одежда трёхротого сразу же загорелась, неестественно быстро и сильно. Рты уродца беззвучно открывались в агонии, он пытался привстать на своих тоненьких ручонках, но безрезультатно — его позвоночник был сломан, и ноги не слушали его. Карлику конец. Но я не собирался мучать его. Да и меч требовал его жизнь. Одним ударом я располовинил голову уродца.
Меч заурчал, выпивая его жизнь. Тени начали какую-то жуткую пляску, но уже начиная расползаться туда, где им место. Всё кончено...
Нет, не всё. Мечу было мало одной жизни. И он не хотел, чтобы я убивал полумёртвую безмозглую скотину. Мечу требовались страдающие и разумные жертвы. А таких больше не оставалось, если не считать соклановцев и союзников.
Это стоило дорого, но каким-то чудом, невероятным усилием воли, я вернул меч на место. Наша борьба длилась долю секунды, ровно столько, сколько мечу потребовалось для того, чтобы понять, что я сильней, что без меня ему не пить жизни ещё целую вечность. Он подчинился, но в последний раз. И я чётко понял, что за мной должок. Серьёзный, кровавый долг. А значит, пока не произойдёт серьёзное сражение, я остался без Меча Тени.
Миру вернулись обычные краски. Тени успокоились, огонь перестал мерцать. Я тяжело вздохнул и устало опустился на пол. Нужно поспать, и чем дольше, чем лучше.
Наши уже добивали выползня. Алексей, кое-как замотавший своё лицо грязной тряпкой, управлял мёртвой травой, сдерживающей короткие лапы чудовища, Репей утыкивал монстра стрелами, а карлы, действуя мечами и копьями, заставляли его метаться из стороны в сторону, сами нападая со спины. Долго это продолжаться не могло, и выползень, издав особенно громкий стон, повалился на землю. Издыхал он ещё пару минут, урча и содрогаясь всем телом.
Репей выматерился и грузно опустился на пол рядом со мной.
— Что-то ты не очень помог справиться с чудовищем, — сказал он, тяжело дыша.
Я кивнул в сторону горящих останков карлика. Говорить было лень.
— Кто это?
— Напарник выползня, судя по всему. Или хозяин. А может, и слуга — не разобрался, времени не было. Думается мне, карлик при помощи гипноза заставлял людей калечить себя, потом убивать, а выползень после всего прибирал за ним трупы.
— Симбионт, — пробормотал Репей. — Хотя сейчас уже не узнать, какая карлику от этого была выгода.