Героиновая пропасть
Шрифт:
Увидев Теймура, казах жестом показал, чтобы тот следовал за ним в помещение таможенного пункта.
Они прошли по скрипучему полу, полковник своим ключом на длинной цепочке, вытянутой им из кармана брюк, открыл дверь, вошел сам и кивнул Теймуру.
Да, особым тактом, не говоря уж гостеприимством, здесь близко не пахло.
Уселись друг против друга за казенным письменным столом. И начальник вопросительно посмотрел на Теймура. Тот молчал и ожидал вопроса.
— Привезли? — спросил наконец хозяин кабинета на вполне приличном русском языке.
— Разумеется,
— А чего ж вы ждете? Или у вас много лишнего времени?
— Понял… — Теймур старательно вспоминал, как зовут полковника, а запись на бумажке, кажется, осталась в машине в бардачке. — Хорошо, я сейчас распоряжусь. Принесут.
Он встал и вышел за дверь. С крыльца призывно помахал своему водителю, который, сидя на корточках в тени автомобиля, пил холодный кефир из пакета. В джипе имелся отличный холодильник, спасавший от жары.
Водитель понял, достал из багажника кейс и принес его Теймуру.
Полковник сидел за столом в той же позе, и на равнодушном лице его не читалось ни единой мысли, даже интереса к принесенному кейсу.
Теймур сел на свое место, открыл сейф и достал из него пять толстых пачек, по десять тысяч каждая. Сложил на столе одну на другую и решительно подвинул в сторону полковника.
Но тот почему-то не стал брать деньги, а просто положил на пачки загорелую до черноты пятерню и сказал, не меняя выражения лица:
— Я должен внести коррективы. Это не моя инициатива. Ваш груз, оказывается, будет стоить не пятьдесят, а сто.
И замолчал, индифферентно глядя на Теймура.
— То есть как сто? — возмутился Багиров. — Я ведь уже…
— Это меня не интересует, где и что вы уже… Я получил указание и передаю его вам. Дальше ваше дело. Машины на площадке досмотра. Люди устали. Жарко опять же. Работать трудно.
— Но ведь это ваши проблемы? — Теймур больше всего боялся сейчас сорваться и нагрубить этому мерзавцу. Взяточнику поганому! Мало им!
— А вам незачем вникать в наши проблемы. Когда у нас возникают проблемы, мы их решаем сами. Машины, говорю, на площадке.
Да, пять здоровенных трейлеров с прицепами на площадке, и вокруг них бродит «таможня», которая может пропустить и ничего не заметить, а может, наоборот, заметить даже то, чего нет. Намек полковника был недвусмысленным.
— Я могу выйти подумать? — неожиданно спросил Теймур.
Полковник равнодушно пожал тщедушными своими плечами и не ответил.
Тогда Багиров, подхватив кейс, вышел из кабинета и отправился в гостиницу, где надеялся застать Рахмона Сафарова. Вот она, первая закавыка, думал он. Еще им, видишь ли, надо отстегнуть пятьдесят кусков! Не подавятся? Но с другой стороны…
И вдруг он стал соображать, почему так сказал Рахмон: уклончиво и неуверенно. Неужели знал заранее?
Сафаров сидел в буфете и пил ледяное ситро из запотевшей бутылки. Увидев Багирова, приветливо кивнул, указывая на стул.
— Все? Так быстро? — Он, похоже, был удивлен.
— Если бы… Хочу совета спросить.
Теймур огляделся: в буфете сидело еще несколько человек — видно, сотрудники таможни.
— Ну, давайте выйдем, — предложил Рахмон.
Отошли к скамейке в тени пыльного карагача.
— Появились осложнения? — осведомился Рахмон.
— Не совсем удобно, конечно… Я хотел спросить, эти — они что, немного забываются, да?
— Вы о чем?
— Ну, полковник мне сейчас сообщил «приятную» новость о том, что разрешение будет стоить сто, а не пятьдесят. Я имею в виду здесь. Потому что пятьдесят я уже вручил в Чимкенте.
— А-а, вон что… — Рахмон поморщился, будто ему неприятно было говорить о деньгах. — Вероятно, слухи бегут впереди нас. Я так думаю. После того что случилось у вас в Москве… газеты писали о покушении на заместителя министра иностранных дел. А он, насколько нам известно, стоял у истоков… Так вот, видимо, кое-кто решил, что доля каждого соответствующим образом может измениться. Я не настаиваю на своем мнении, но полагаю, что исходя из данных обстоятельств… Впрочем, не мне давать вам советы по финансовой части. Но если хотите… Я бы не стал торговаться. Сумма, скорее всего, пустячная на фоне… остального. Вопрос, конечно, малоприятный, но, с другой стороны, его этическая сторона… вы понимаете?
— Та-ак… — протянул Теймур. — Значит, по вашему мнению…
— Ну зачем вам мое личное мнение, уважаемый Теймур Джафарович? Это дело сугубо ваше. По договору каждая сторона обеспечивает согласно договоренностям, а также форс-мажорным ситуациям. Можно и поторговаться, но надо ли? Этот проход обеспечивался вами, если не ошибаюсь?
— Но ведь есть же предел, в конце концов!
— Разве? — искренне изумился Рахмон и посмотрел на Теймура наивными до идиотизма глазами.
— М-да… Ну хорошо, дело, разумеется, важнее случайных недоразумений.
— Я думаю, мы будем довольны, что вы именно так поставили вопрос. Да, я забыл вас предупредить, что, кажется, мне придется покинуть вас. Миссия моя завершилась, и начальство, вы понимаете меня, требует немедленного возвращения. К сожалению, нам не удастся в этот раз закончить столь приятный для нас обоих разговор. А что касается вашей просьбы, уважаемый Теймур Джафарович, то я обязательно узнаю у Зои, что она думает по поводу вашего к ней предложения. Извините, у меня больше нет времени.
И Рахмон, пожав вялую ладонь Теймура, поспешил откланяться.
Японский джип «мицубиси», на котором он прибыл сюда, уже ждал его с работающим мотором.
Теймур остался в полной растерянности. Он понял одно: платить все равно придется. И ровно столько, сколько потребуют от него эти гребаные таможенники.
Будучи сильно взволнованным, он даже не обратил внимания на старого, вонючего казаха, который сидел на корточках с войлочной шляпой на голове возле колодца, из которого брали воду водители машин. Он легонько раскачивался из стороны в сторону, будто вовсе и не сидел тут, на самом солнцепеке, а медленно ехал по раскаленному песку. Показалось, что он еще что-то и бубнил-стонал себе под нос, как любой кочевник, поющий для себя бесконечную восточную мелодию…