Героиновая пропасть
Шрифт:
— Почему засранца? — удивился Грязнов.
— А потому, что у него прямая кишка не выдержала. И свиданию с вами он предпочел клинику. Как же еще и называть? Это не мое мнение, так мы все считаем.
— Правильно считаете, пока свободны.
— Ну что, — сказал Меркулов, — сделали рывок? И куда? В пустоту? Нет, господа юристы, так у нас дело не пойдет.
— Пусть, я согласен, что Джамал оказался малость похитрее нас. На данном этапе. Но это ни от чего не освобождает его. Я так и сказал — открытым текстом — его адвокату. Костя, да у меня на этого торгаша вон какое досье! Куда он, блин, денется?!
— Блины никуда не денутся, — усмехнулся Костя, — но и ты не давай им повода катить на тебя бочку. И еще я хотел спросить
— Не понял? — удивился Грязнов. — В каком смысле?
— В самом прямом. Я хочу узнать, здорово ты станешь переживать, если мы немедленно подключим ФСБ? Я готов взять на себя эту миссию.
— Конечно, обидно, чего скрывать! Но, возможно, ты и прав. С этим нашим министром, не к ночи будь сказано…
— Понимаешь, я снова просмотрел их планы… Знаешь, на что это похоже? На горную лавину. Они надеются на то что, если мы и вскроем какой-то из грузов, то и увязнем в нем. А другие пройдут мимо, незамеченными. Я даже почти уверен, что в критической ситуации они просто кинут нам подачку: нате, мол, подавитесь! Напряжение не может быть постоянным, человек должен нeнaдолго и расслабиться. Вот в момент этого расслабления после только что выполненной работы таможня и должна «зевнуть». Ocoбeнно если ей при этом будет еще хорошо заплачено. А что уже заплачено, полагаю, это факт… Что еще показал Селезнев?
— Да что ему показывать-то? — разозлился Грязнов. — Он же не мальчик и понимает, что все закончится его увольнением. И ничем иным. Ну, уйдет! А потом его подхватит какая-нибудь частная структура, причем с большой охотой и с еще большим окладом содержания. Чем он будет оправдываться? Ляпнул по знакомству. Сказал по дружбе. Да, нарушил инструкцию, ну и увольняйте к такой-то матери! Никто ж не пострадал? А защитнички и у него найдутся, Костя…
— Ну что ж поделаешь, — печально заметил Костя, — значит, я правильно запланировал себе встречу с заместителем директора службы. Ты побудь на месте, я тебе часа через полтора доложу о наших решениях. А вот ехать тебе в Казахстан, считаю, нет никакого смысла. Там найдутся люди, которые смогут понаблюдать и зафиксировать момент прохождения грузов через таможню. И брать среднего из братьев, скорее всего, придется уже дома, где-нибудь в Самаре или Пензе, где часть груза они наверняка скинут. Вот тогда и поговорите. И еще, Вячеслав, мне кажется, что за великими делами мы немного забываем первоисточник. Оно конечно — караваны, международный наркобизнес! То, другое! Hо ведь ваша с Турецким задача была совершенно конкретной: найти убийцу Каманина. Об этом, пожалуйста, не забывайте…
— Забудешь тут… — пробурчал Грязнов, понимая, что Костя-то, как всегда, прав…
И, вернувшись к себе, первым делом позвонил криминалистам.
— Слушайте, уважаемые коллеги, — совсем нерадостным тоном начал он. — Кто у вас занимается снайперской винтовкой Драгунова с Кутузовского проспекта? Мы вам уже и «пальчики» представили, и одежду подозреваемого. А вы, мужики, все телитесь. Мне же каждую минуту очередной втык от начальства! Ну сколько можно?!
— Вячеслав Иванович, — услышал он, — сейчас трубочку возьмет Иосиф Ильич. Кажется, у него имеется чем вас обрадовать.
Старик Разумовский был, может быть, уже одним из последних «могикан» Экспертно-криминалистического управления ГУВД Москвы.
— Алло? — услышал Вячеслав Иванович вполне бодрый голос. — Неужто сам Грязнов вспомнил? — раздался короткий смешок. — А я уж было дело подумал, что скинули этот ствол и забыли! С плеч долой, из сердца вон! Вот послушайте меня, Вячеслав, я вам скажу: таки есть! Как он, ваш убивец, ни старался облизать винтовочку, как ни протирал ее, а сделал промашку. Нашел я отпечатки большого и указательного пальцев его правой руки. И знаете на чем? Вы будете смеяться тоже: на гильзе!
— Идентифицировали? — воскликнул Грязнов.
— А чем же мы еще занимаемся, позвольте спросить?
— Так чего ж молчали-то?
— Господин большой начальник, — вежливо, даже слишком, ответил Иосиф Ильич, — вы можете за столько серьезных лет жизни и трудовой деятельности упрекнуть меня, что я даром ем вашу кашу? Не можете. А вы можете?..
— Не могу, дорогой Иосиф Ильич, — захохотал Грязнов. — Жду акт экспертизы, и чем скорее, тем лучше. А с меня?.. Хороший коньяк, так вы вроде не очень…
— Не волнуйтесь, я не откажусь и от хорошего коньяка. А вот микроскопические следы ружейной смазки мы обнаружили на левой внутренней поле его серого плаща. Так что у вас теперь имеются все основания, включая идентификацию извлеченной из убитого пули, предъявить вашему чечену обвинение в убийстве. А вы говорите!
— А я уже не говорю! Слава тебе, господи, еще одного исполнителя определили! А уголовное дело возбуждено и расследуется Турецким с божьей, а также и нашей с вами помощью.
И про себя подумал, что осталась в деле самая малость: назвать заказчика. Ну да, мелкий такой, понимаешь, вопросик, совсем незначительный. Но и тут есть подход. Если этот Ахмат правильно поймет, что ему грозит в общей сложности, — а там, похоже, так много всего наберется, помимо убийства Каманина и попытки того же в отношении семьи Селезневых, — то пожизненного он не захочет. У любого иного срока могут быть какие-то снисхождения, пересмотры и так далее. Любой другой срок однажды кончается, а пожизненное заключение — только со смертью самого осужденного. Так что может и заговорить… В его положении уже ничем более страшным Джамал грозить ему не в силах. Лишь бы только понял…
Грязнов дождался, когда ему принесли акт криминалистической экспертизы, и отправился в госпиталь, где под охраной омоновцев приходил в себя довольно сильно разбившийся Ахмат Султанов…
Глава шестнадцатая ВСЕМУ СВОЯ МЕРА…
— Что, Костя, опять? — с нерадостной ухмылкой спросил Дмитрий Дмитриевич Коптев, заместитель директора ФСБ.
— Опять, Дима, — вздохнул Меркулов, выкладывая на стол своего старинного товарища конверт с несколькими страничками текста, выведенного на компьютере.
— И опять суперсекретно?
— Хотел бы я, чтобы твоя ирония была уместной.
— Я не иронизирую… Просто с утра у меня настроение такое. Чую, на покой пора. Вот уйду, кто будет тебе кидаться на помощь по первому же звонку? Многое меняется, Костя…
— И ты знаешь, это заметно. Особенно со стороны!
Они рассмеялись.
— Ну давай, что там у тебя? — Коптев достал из плотного конверта странички, скрепленные степлером, и стал быстро и профессионально читать.
Это было краткое резюме по делу Каманина и трем братьям Багировым, которое Константин Дмитриевич, вспомнив молодость, составил сам, причем таким образом, чтобы в тексте содержалось максимум информации при отсутствии ссылок на источник. Есть, мол, такой, а где — большой, большой секрет. И Коптев это сразу усек.
— Источник твой заслуживает доверия, Костя?
— Абсолютно.
— Вообще-то, — улыбнулся Коптев, глядя поверх очков на Меркулова, который таким же образом смотрел на него, — мог бы и поделиться. Но я не буду настаивать. Лично мне теперь уже вряд ли понадобится, а молодежь?.. У них свои подходы. Ну что же, дружище, я так понимаю, что ты желаешь, чтобы наши люди сели на «хвост» этой компании?
— Из прочитанного, Дима, ты, возможно, готов сделать вывод, что компания, о которой идет речь, слишком уж уверена в себе и своих силах. И если они спокойно, без эксцессов пройдут Казахстан, это будет означать не только их умение маскировать, ловко прятать свой товар, но и откровенную продажность некоторых, скажем помягче, таможенных чинов. Ну, в принципе это дело их собственного КНБ, — Костя имел в виду Комитет национальной безопасности Казахстана, — в котором тоже грядут, как мне кажется, активные перемены, аналогичные тем, что происходят и у нас. Но это конкретные проблемы вашей епархии. Однако проследить за тем, как они станут действовать на той же таможне, — вот это хотелось бы. Задокументировать. Довести до Самары или Пензы и уже у себя дома решать проблему окончательно.