Героинщики
Шрифт:
Затем, во время молчаливого обеда, я радую себя тремя чашками черного кофе.
Вижу, как Лес смотрит на нас. И понимаю, что сейчас произойдет.
– Ну-ка, ребята ...
Без этого нельзя было обойтись, я и не надеялся на победу в этом бою. Такой уж у Леса был ритуал, но для меня это все равно было, как толчок под зад в начале рабочей недели.
Мы шестеро уже собрались: я, Дэйви Митч, Шон Гарригана, Барри Маккекни, Pacс Вуд и Себ (это - прозвище Джонни Джексона, он как-то встречался с девушкой по имени Соня, поэтому мы и стали называть его Сонин Экс-Бойфренд, потому что ничем больше он не прославился). Мы идем в туалет и садимся
Мы расправляем газеты на полу перед дверью каждой кабинки; мне хорошо слышен шелест соседей. Я стягивает с себя штаны и трусы и присаживаюсь над подстеленными газетами.
Расслабиться ...
Главное - убедиться, что кекефан получается цельным, не прерывается ни на минуту. Для этого нужно держать зад очень близко к полу и проявлять значительную ловкость, чтобы говно возлагалось не кучей, а вытянулось в одну прямую линию на газете.
А теперь понемногу, осторожно ...
У меня все идет очень хорошо, я чувствую, что уже готов посрать, затем, когда говно касается пола, я начинаю медленно двигаться вперед, очень медленно и уверенно, чтобы все пошло так, как надо ... ебаная спина ... сука, больно ... о продолжайте ...
Да, красота ...
Шлеп ... я слышу, как какаха падает на бумагу, будто подстреленная обезьяна из дерева. Затем я подаюсь назад, сажусь на толчок, наслаждаясь тем, что низ моей спины в конце концов устроился на что-то твердое. Я встряхиваю с задницы остатки, прежде чем подтираться. И это - хитрый этап сранья, некое удаления помета, как его называет Лес. Так же, как вы едите, а затем - пьете, помет обычно жиже, чем основная какаха, вместе с ним выходят все последствия бухла и наркоты, но его миссия уже выполнена, поэтому я с чистой совестью подтираюсь - мне есть чем гордиться! Кекефан протянулся на полу прямо передо мной, как произведение искусства: твердый, коричневый, целый, весь сверкает от слизи, с которым появился на свет. Эта кроха стоит стать чем-то особенным. Дерьмо настоящего шотландца на «Рекордз».
Я выхожу и мою руки, глотаю еще пару таблеток парацетамола. Шон Гарриган уиджи-изгнанник, который пришел в мастерскую вместе с Ливви, тоже вышел из кабинки - он точно закончил свое черное дело. Барри Маккекни получается следующим, сразу за ним - Митч. Потом - Себ; вижу, ему не удалось выдавить всю личинку. В конце концов, появляется Pacс Вуд, недовольно качает головой.
Мы вытаскиваем плоды наших стараний из кабинок и выкладываем их в ровный ряд, пока Лес преступает к своему обычному делу - измерение «результатов» рулеткой. Он комментирует каждый из них, как судья во время игры:
– Барри Маккекни - жалкая попытка, сынок. Что же за выходные у тебя были? Дома на диване, перед ящиком?
– Никогда не знаешь, где найдешь, а где потеряешь, - пожимает плечами Барри.
Он у нас новичок, его
– Себ. Неплохо, друг. Немного криво, но недаром, - дает оценку Лес.
Бедный Себ - обреченный «шафер», всегда немного хуже лучшего; немного не хватает баланса и техники. Наше дело требует хороших атлетических умений.
– Дэйви Митчелл - отличная работа.
– Еще бы, я ел карри в субботу и весь день бухал после игры «Хиббс» в Фалкорке.
Шон Ливви выдвигает свою газету. На этой странице «Рекордз» мы видим огромную, отвратительную, еще теплую, черную какаху.
– Шон Гарриган - какая красота!
– Объявляет Лес, будто увидел первого бастарда дочери королевской семьи, который родился с примесью негритянской крови. Хотя о таком вы вряд ли когда услышите.
– В Гелоугейте меня хотели занести в Книгу рекордов Гиннесса.
– Пусть никто тебя не превзойдет мой льстивый друг, - улыбается Лес.
– Работать с тобой - одно удовольствие. Так, теперь Pace Вуд ...
Лес перешел к оценке гадкой и жалкой личинки Расса.
– Фу, Расс ... как убого.
– Это все моя жена со своей диетой и всевозможными вегетарианскими ни штуками. Уже и посрать нечем. Ушел из дома пораньше, чтобы хоть крекер съесть.
– Ну-ну, - улыбается Шон.
– Честно, Шон, - оправдывается Pacс - это же высокобелковая диета. Каждое утро - огромная тарелка какого-то дерьма, размером с большой Мораг, такие только в столовых дают.
– Бросай эту диету, если и дальше собираешься бороться с большими ребятами, Расс, - неумолимо отрезает Лес.
– Остался Марк.
Он смотрит на меня, потом - на мой «продукт», который лежал поверх снимка Гордона Стракана.
– Непревзойденный результат, четырнадцать с четвертью дюймов. наш безоговорочный лидер! Безупречно, красиво и аккуратно, представлено в виде идеально ровной прямой.
– Опять изложил свою сливочную помадку без всякого недостатка, так, Рентон?
– Смеется Шон, но в его злых, непроглядных глазах читается зависть.
Я подмигиваю ему:
– Я почтальон, а не почтовый ящик, Шон, ты это знаешь лучше других.
Шон хочет как-то отыграться, но Лес дает ему пинка.
– Ты бы гандон надел, если бы проходил мимо такого уидживского грязного зада!
– Мудила, я бы не то что гандон, я бы костюм водолаза надел!
– Шухер, - шипит малый Бобби, чей длинный силуэт только что появился в уборной.
– Гиллзланд и Баннерман!
Мы подхватываем с пола газеты, открываем окна и сбрасываем бомбы на плоскую крышу, в то время как Барри заходит в туалет вместе с Бобби, чтобы отвлечь внимание бригадира. Сработали они не очень эффективно, потому что только мы успели захлопнуть окна и сполоснуть раковины, как уже услышали знакомое гундящее мяуканье.
– Что вы здесь делаете?
– Взывает Гиллзланд.
– Что, делать нечего? Чего околачиваетесь, как куча придурков?
– Да вот, ждали тебя, чтобы ты пришел и научил нас, как правильно срать надо, Ральф.
– Лес выпячивает щеку языком, имитируя, будто чей-то хуй сосет.
– Что ты вообще раздул невесть что из-за одного субботнего вечера, Ральф? Говоришь, мы тратим свое время? А сам пошел домой, вылизал свою миссис, чтобы наработать себе на минет, потом трахнул ее? А через девять месяцев она родит еще одного малого мудилу, как две капли воды похожего на всех других уебанов с вашего Грентона. Так, Ральф?