Героинщики

Уэлш Ирвин

– А что в тебе хорошего, Сильвия? Только героин. Больше ничего, вообще. Скажешь, нет?- Спрашивает Форрестер тихим брезгливым голосом.

– Что с тобой спорить, - отвечает она.

Я сжимаю ее колено и кричу на него:

– Успокойся, блядь, пидор!

– Так, хватит, - присоединяется ко мне Эли.

– Кто ты, на хуй, такой?
– Форрестер не обращает на девушку никакого внимания, сосредоточившись на мне.

Я снова хватаю Сильвию за ногу.

– Брюс Вейн, блядь, - отвечаю я.

По

комнате слышать смешки.

В отчаянии Форрестер толкает один из моих кроссовков, и я без малейшего спешки, как в замедленной съемке, встаю на ноги и оказываюсь нос к носу с моим визави.

– Леди, спокойно. Не надо усугублять, - встревает Рэйми.
– Прошу вас.

– Ребята, из вас обоих бойцы никакие. К тому же, оба под герой, - кричит нам Гогзги, напоминая о реальной ситуации.

Мы с Форрестером добродетельно делаем вид, что нам стыдно, и здесь мы содрогаемся от мысли, осеняющей нас обоих одновременно. Теперь наши разъяренные взгляды направлены на Сильвию.

– Иди ты на хуй, сучка ебаная, - говорит он, вращается на каблуках и покидает квартиру, хлопнув напоследок дверью. Когда я снова падаю на диван, я слышу, как он топает по лестнице.

– Спасибо, - кричит она ему вдогонку. Затем возвращается к присутствующим, в ее глазах заметна мольба: - Что же мне, его разрешение на все нужно? Он мне не отец, а замуж я за него никогда в жизни не пойду!

– Я у отца никогда не спрашивал, с кем мне можно, а с кем - нет, - холодно замечаю я.

– Рада за тебя, - говорит в ответ Сильвия, а Эли уже не может сдерживать смех.

– И я тоже ...
– бурчит Мэтти.
– Только у матери.

– Это - хорошие манеры, - пожимаю плечами я.

Рэйми смотрит на Эрика Тюлиса и прямолинейно предлагает ему:

– Слушай, а может, ты мне отсосешь?

На мгновение все растерянно замолкают, а потом мы все взрывается хохотом, чуть вниз не валимся. Начинается новый раунд пустых разговоров, но весь этот напряг меня совсем достал, я откидываюсь назад почти без сил. Слышу, как Гогзги спорит с одним или даже с двумя подонками в углу о людях, которых я не знаю, кто-то из них вспоминает Кайфолома, и они начинают обсуждать его.

Следующее, что я помню, это то, как я оказываюсь в холодном такси вместе с Мэтти, Гогзги, Лесли и Сильвией, мы едем домой, в Лейт.

– Ты слышал, что случилось с мамой Эли?
– Спрашивает Лесли.

– Нет, нихуя такого не слышал ...

Рука Сильвии оказывается у меня на колене.

– У нее серьезное заболевание «р».

– Рак?
– Не верю себе я.

– Ага ...
– брезгливо говорит Лесли, будто одно только название может заразить тебя этой болезнью.
– У нее рак груди. Ей сделали двойную мастоктомию, но все равно ничего не получилось. Это - конец.

– Двойная мастоктомия ...

блядь, они ей обе сиськи отрезали?
– спрашивает Мэтти, и я не удерживаюсь от того, чтобы заглянуть в глубокое декольте Лесли.

Лесли дрожит и кивает.

– Бедная, - говорит Мэтти.
– Самое ужасное то, что это ей не помогло. Сука, как же это плохо, когда тебе отрезают обе сиськи, а потом говорят, что ты все равно умрешь?
– Рассуждает он вслух с какой-то нездоровой веселостью, а потом вдохновенно добавляет: - Слушай, а у матери толстяка Кизбо, Мойры Юл, то же самое было, Рентс?

– Да, но она выздоровела, операцию сделали вовремя, - отвечаю я. А Сильвия шепчет мне на ухо, что у меня хорошие ягодицы.

– Да, только она совсем сошла с ума, взбесилась на ебаных попугаях, - смеется Мэтти.

Я резко смотрю на него, чтобы он закрыл рот, а потом глажу Сильвию по бедру. Мама Кизбо действительно стала странно себя вести: натаскала всех этих птиц домой, но нельзя говорить о домашних делах своего друга таким ужасным образом. Надо отдать ему должное, этот подонок не стал развивать эту тему.

– А кстати, где Эли?
– Спрашиваю я, внезапно волнуясь из-за того, что ее нет с нами.

– Да, блядь, она же с Рэйми к Джонни поехала, - говорит Мэтти.

Гогзги высунулся в окно и выдал странный стон.- Пытался, блядь, рассказать мне о Дохлом ...
– пробормотал он.
– Знаю я этого ебаный Кайфолома ..

Я чувствую, как у меня в штанах встает.

– Ты в игре?
– Шепчу я на ухо Сильвии, чувствуя слабый запах сигарет и дешевых духов.

– Если ты ведешь, - улыбается в ответ она.

Мы с Сильвией выгружаемся в самом конце Уока, потом идем к Дьюк-стрит, а затем - до Локенда, к ней. Она называет свой район Ресталрогом, но на самом деле это - лишь жалкий Локенд. А я ненавижу это место. По моему мнению, этот квартал великоват. Он кишит маньяками, которые так и норовят порвать тебе пасть. Я шел по улице и вздрагивал от каждой ночной тени, особенно учитывая то, что я собирался трахнуть одну из местных телочек, но когда рядом с нами останавливается такси и из него вываливается толпа бухих мужиков, которые вразвалочку направляются к нам, я странным образом избавляюсь всех страхов.

Их главарь холодно улыбается Сильвии, заинтересованно пробегая по взглядом по ее лицу, а потом обращается ко мне:

– Ты - дружок Бэгби? Братюня Билли Рентона?

Я впервые вижу этого подонка, но помню из рассказов Франко, что он за птица.

– Мистер Чарльз Моррисон.

– Что?
– Он таращится на меня, раскрыв рот.

– Рад познакомиться. Слава спешит впереди тебя.

Моррисон потрясен. Он обижен, почти страдальческий вид, будто хотел остаться неузнанным. Подходит его крепкий кореш: