Герой империи. Сражение за инициативу
Шрифт:
Командующий двадцатой армией генерал Лукин, возможно, не хуже Горбатова: в самом начале войны он успел погеройствовать на Украине, где собранные им с бору по сосенке сводные части под Шепетовкой сумели задержать, а потом и остановить врага. Но все равно на его двадцатую армию обрушится просто огромная мощь. По правому флангу, прорываясь по Минскому шоссе, ударит сорок первый мотокорпус, по левому – форсировав Днепр, нанесут удары пятьдесят седьмой и двадцать четвертый мотокорпуса. И пятый армейский корпус, который ударит по Орше в лоб, покажется на этом фоне только легкой неприятностью. Я сомневаюсь, что запланированные Ватилой Бе противотанковые бригады будут сформированы в полном объеме и успеют проявить себя. Лишь бы не было напрасной гибели в окружении личного состава и утраты ценной матчасти. И вот, после успеха врага уже десятая армия, сдержавшая врага с фронта, окажется под угрозой глубокого вражеского охвата…
Переворачиваю карту и смотрю на нее с другой стороны. Теперь я – генерал-фельдмаршал Гюнтер фон Клюге по прозвищу Умный Ганс, я презираю большевистских косоруких генералов, но при этом признаю свое полное интеллектуальное ничтожество перед неведомым игроком, который двигает русские соединения как фигурки на шахматной доске. Он – гроссмейстер международного уровня, а я на его фоне не более чем чемпион двора. Наступление под Быховом отражено, немецкие части даже не смогли форсировать Днепр. Южнее Витебска русские медленно отходят с рубежа на рубеж, цепляясь за каждый метр земли. Зато в окрестностях Орши фронт прорван сразу тремя корпусами из четырех, и мои танки устремились в прорыв. Два мотокорпуса, – сорок первый и пятьдесят седьмой, – идут на Смоленск; один севернее, другой южнее Днепра (который от Смоленска до Орши течет с востока на запад), а двадцать четвертый мотокорпус наносит удар на Мстиславль, заходя в тыл и фланг еще не прорванной части Западного фронта. И неважно, сколько у большевиков войск на реке Днепр – мои танки у них уже в глубоких тылах. Да и Смоленск, занятый шестнадцатой армией, к тому моменту окажется взятым в кольцо, ведь плотность в пятьдесят-шестьдесят танков на километр полосы прорыва никакая оборона большевиков выдержать не в состоянии…
Снова переворачиваю карту и смотрю на нее опять со своей стороны. Да, такого счастья нам не надо… И тут Алиль Фа, вся такая тихая и задумчивая, говорит, что если задача не решается в первом приближении, то надо звать Ватилу Бе – главный тактик должна найти ответ там, где спасовала тактик-лейтенант. Ну и командующий Западным фронтом генерал армии Жуков в этом деле для меня человек не посторонний. Его тоже надо позвать посоветоваться о том, как мы будем отражать вражеское наступление. Ибо принимать у него полномочия комфронта я хочу даже меньше, чем он хочет их мне отдавать, – а значит, над планом того, как остановить и отразить врага, мы должны работать вместе.
5 августа 1941 года, после полудня, Смоленск, штаб Западного фронта.
Присутствуют: ]
Командующий Западным фронтом – генерал армии Георгий Константинович Жуков;
Начальник штаба фронта – генерал-лейтенант Василий Данилович Соколовский;
Помощник командующего по АБТВ – генерал-майор Дмитрий Карпович Мостовенко;
Помощник командующего по артиллерии – генерал-майор Георгий Ермолаевич Дегтярев;
Член Военного Совета – Первый секретарь ЦК Компартии Белоруссии Пантелеймон Кондратьевич Пономаренко;
Старший тактик-консультант Генштаба – генерал-лейтенант Ватила Бе;
Командующий 13-й армией – генерал-лейтенант Константин Константинович Рокоссовский;
Командующий 10-й армией – генерал-майор Александр Васильевич Горбатов;
Командующий 20-й армией – генерал-лейтенант Михаил Федорович Лукин;
Командующий 19-й армией – генерал-майор Дмитрий Данилович Лелюшенко.
После того как генералы расселись по своим местам (при этом Ватила Бе за длинным столом оказалась прямо напротив Жукова), набычившийся по обыкновению командующий Западным фронтом сказал:
– Итак, товарищи, мы дождались! Разведка наших союзников сверху получила неопровержимые доказательства того, что вражеские генералы не угомонились и готовят еще одно наступление на Москву…
– Поправка, Георгий Константинович, – сказала Ватила Бе, – генералы дейчей в своей массе еще по итогам Минского сражения поняли, что войну они проиграли. Единственный их шанс победить вашу страну Эс-Эс-Эс-Эр заключался в опережении вас в развертывании. Их полностью боеготовая и отмобилизованная армия рассчитывала, ломая графики вашей мобилизации, за шесть недель парадным маршем дойти до Москвы, а к концу восьмой недели выйти на линию Архангельск-Астрахань, откуда их вождь Гитлер собирался продиктовать условия капитуляции вашему правительству, если бы оно к тому моменту еще продолжало существовать. Но когда два десятка дней назад закончилось Минское сражение, вражеские командующие обнаружили, что стоят по колено в крови своих солдат, что их боевые машины уничтожены или тяжело повреждены, что у вас появился союзник, способный сломать любые, даже тщательно рассчитанные планы. И самое главное – до них дошло, что время упущено, окно возможностей закрылось, и дальше будет только хуже, ибо время работает на нас с вами и против них. Попав в такое положение, порядочные существа признают свое поражение и бросают карты, но все это только для того, чтобы вступить в ту же игру в следующем круге, но уже с новым набором партнеров и противников. И этот процесс вечен, пока существует Вселенная. Дейчи – хорошие солдаты, они стойки, верны своему долгу, и никто не может упрекнуть их в трусости. Единственный их недостаток в том, что им все равно за что сражаться, а их тактики тяготеют к шаблонам. Но это не повод отказывать им в службе и праве на существование… Мы, темные эйджел, почти такие же, и, существуя вне рамок Империи, оказывающей на нас благотворное влияние, также способны стяжать славу величайших злодеев мира.
– Товарищ Ватила, – спросил сбитый с толку Жуков, – я что-то не понимаю, к чему вы произнесли перед нами такую речь, как будто вы адвокат, а мы судьи, которые собрались вынести Германии и немецкому народу смертный приговор?
– Я это сказала потому, – ответила Ватила Бе, – что каждый солдат должен знать свой маневр. А вы не простые солдаты, а тактики и командующие, и должны знать не только маневр, но и его смысл. А смысл таков, что командующие дейчей уже поняли, что их колесница несется под откос, и ищут способ, как бы с нее соскочить, не свернув шею. Это не догадки – о настроениях вражеского командного состава мы знаем достоверно и, более того, подогреваем их с помощью правильно подобранной пропаганды. Сегодня в этой войне люди в серых мундирах – наши враги, а завтра, в других войнах, они могут встать в один с вами строй. В то же время нынешний предводитель дейчей Гитлер понимает, что с ним и его ближайшим окружением мы готовы общаться только при помощи раскаленного железа, ибо тем, кто придумал теорию о недочеловеках и проводил ее в жизнь, не будет ни прощения, ни даже обычной пощады. Именно этот ошалевший от страха, ярости и досады человек гонит на смерть полмиллиона своих солдат. Некоторые симптомы в его поведении указывают на то, что, потерпев поражение в этой главной войне своей жизни, он намерен увлечь за собой в небытие весь народ дейчей. Также известно, что командующие его армией понимают ситуацию во всем ее многообразии, и она им активно не нравится. Но они служат этому человеку, а потому вынуждены выполнять его приказы, даже понимая их полную бессмысленность…
Член Военного Совета Западного Фронта и Первый Секретарь ЦК Компартии Белоруссии скептически хмыкнул.
– Товарищ Ватила, – с сомнением произнес он, – вы хотите сказать, что немцы идут в это наступление только для того, чтобы сдаться в плен?
– Не совсем так, товарищ Пономаренко, – ответила та, – это наша задача – так спланировать противодействие вражескому наступлению, чтобы количество убитых врагов оказалось минимальным, а количество пленных максимальным. Это в приграничных сражениях мы ставили себе целью убить наибольшее количество солдат дейчей, ведь тогда они еще не осознали всей глубины своего падения, а нашим войскам, действующим в отрыве от основных сил, попросту некуда было девать пленных. Но теперь все совсем не так. Начиная эту войну, дейчи рассчитывали, что ваше государство, страна Эс-Эс-Эс-Эр, рухнет от первых же военных неудач. Но теперь у нас есть возможность организовать стране Германия такую военную неудачу, что уже у нее затрещит по швам государственная машина, и для этого даже не потребуется брать штурмом Берлин…
– Хорошо, товарищ Ватила, – кивнул Жуков, – политическую составляющую этой операции мы поняли, но мне все равно как-то сомнительно, что немцы начнут сдаваться нам в плен. Меня сейчас интересует другое. Как нам исполнить поставленную перед нами задачу остановить и отразить врага, а если и допустить прорывы через свои боевые порядки его подвижные частей, то только для того, чтобы окружить их в глубине своей обороны, а потом разгромить и уничтожить? И вот тогда, быть может, вражеские солдаты, оказавшись в безвыходной ситуации, начнут сдаваться в плен. Думаю, что по-другому никак…
– Для начала, – сказала Ватила Бе, – нам необходимо сузить ширину вражеского прорыва, в этом товарищ Рокоссовский совершенно прав. Потом следует максимально замедлить процесс прорыва фронта противником. В идеале следует сделать так, чтобы через водную преграду Днепр не сумел перебраться ни один живой дейч. Тогда вражеское наступление и в самом деле ограничится только полосой Минского шоссе, откуда врагу будет не свернуть. Но это чревато одной неприятностью. Если прорвется только сорок первый мотокорпус врага, то остальные мотокорпуса, простаивающие из-за того, что пехота дейчей так и не смогла переправиться через Днепр, будут вводиться в бой последовательно, один за другим, – и тогда у нас не получится ситуации, когда мы могли бы разом отрезать все вражеские подвижные соединения.