Герой-любовник, или Один запретный вечер
Шрифт:
Девица бестолково засуетилась.
– Артур Александрович просит вас выйти. Побыстей, пожалуйста.
Мы вышли, подгоняемые Алиной. В лифте я только открыла рот, как Костя приложил палец к моим губам.
– Не сейчас. На улице.
Палец был волнующе-теплым, и когда он отнял его от моих губ, на них еще оставался отпечаток мягкой плоти. Я провела языком по губам.
– Ужасно пить хочу, – сказала я почему-то шепотом. – Просто умираю от жажды.
– Не проблема, – сказал Костя, отводя глаза в сторону. – Не проблема.
Ангел оставил меня в машине и пошел в магазин за бутылкой воды. Вернулся с двумя бутылками и протянул одну из них
Я жадно отпила.
– И как тебе этот спектакль?
– Никак! Мы ничего не добились. Он наотрез отказался разговаривать о Светловой, о ее операции и о санатории, где она лежала.
– Зато как отреагировал. Теперь уже ясно наверняка: этот санаторий существует на самом деле. И мы ничего не выдумали. Это уже полдела.
– Ага! И остался совсем маленький пустячок: определить где он, и кто там делает операции, и связано ли все это с Международным центром «Медицина будущего».
– Для этого мы тут и сидим.
– Что ты имеешь в виду?
– Если мы все правильно поняли, Челышев до смерти перепугался и теперь будет делать ложные ходы. Он все знает об этом санатории и, более того, он и устраивал эти операции Светловой. И что-то здесь крепко не так, раз он сильно занервничал… Я прав?
– Прав. И что нам делать?
– Говорю же: сидеть и ждать. И посмотреть, куда он направится.
Я рассмеялась.
– Поиграем в сыщиков и шпионов?
– Тебе это не нравится?
– Обожаю такие игры. Всю жизнь мечтала побыть мисс Марпл.
– Она была старая и некрасивая. А ты…
– Что – я?
– Молодая и красивая.
– И все?
Костя взял у меня из рук бутылку с водой и отпил, хотя его собственная бутылка лежала на коленях.
Возникло неловкое молчание.
Теперь он подумает, что я на комплименты к нему набиваюсь, с тоской решила я. Черт меня за язык потянул!
– Ты подумал, что твоя красная «пантера» очень заметна среди других машин, и Челышев тебя быстро вычислит.
– Мысль – здравая и поэтому наблюдение снимается. Если он нас заметит, то еще больше замкнется и будет осторожен. Что, естественно, не в наших интересах. Попробуем поступить по-другому.
Машина плавно тронулась с места.
– Куда мы едем?
– Развлекаться. В ресторан. Ты не против? Или у тебя есть какие-то другие предложения по вечернему досугу?
– Не против.
После ресторана мы поехали домой к Косте, и здесь я стала нервничать: я вдруг подумала, что сегодняшний вечер закончится совсем не так, как обычно, и не так, как я хотела. Наверное, моя интуиция встрепенулась и теперь отчаянно сигналила мне. Но вот слушать я ее явно не хотела… Или не могла?
Все было не так и шло не по расписанному сценарию.
Но ужасней всего получалось, что я все время предавала Дениса. Его заботу, внимание, нежность. Почему? Что со мной происходит? Все эти мысли кипели, бурлили в моей голове. Ответы на вопросы не находились…
Наверное, со стороны я выглядела странно, потому что Костя сжал мою руку.
– С тобой все в порядке?
Классический американский вопрос, в ответ на который я должна была выдать классически-американское «ОК», но вместо этого я отвернулась и стала смотреть в окно.
– Саш! Ты меня слышишь?
Что я могла ему сказать? Я сидела и глотала непрошенные слезы злости, обиды и отчаяния: я до сих пор ничем не помогла Эве, которая на меня надеется, я бездарно трачу время. Но прежде всего, я злилась на себя… на свою трусость. Я знала, что я должна была бежать от этого человека. Знала! Но вместе
– Да о чем ты все время думаешь?
– Уже и подумать нельзя! – Я попыталась взять нейтрально-дружеский тон, но у меня получилось плохо.
– Саш! Ты скажи. Если я для тебя – существо настырное и неудобное, я просто слиняю и буду помогать на расстоянии. Может, ты уже сполна пресытилась мной. – Он повернул ко мне голову. Мы стояли в очередной пробке.
– Нет. Не пресытилась, – быстро сказала я. – Просто я… боюсь.
– Бедная девочка! – Костя покачал головой. – По-моему, я все-таки порядком тебя напугал. Злобная акула пера. И так далее. Давай-ка я тебя отправлю в квартиру твоей родственницы. А завтра мы созвонимся и подумаем, что делать дальше. Идет?
– Н-нет! – закричала я, вцепившись в его руку. – Не надо! Мы смотрели друг на друга. Наши взгляды впечатывались друг в друга, проникали, вливались – как это неугомонное солнце, которое слепило глаза.
– Не надо, – повторила я.
– А если я – тоже?
– Что – тоже?
– Боюсь себя.
Сзади отчаянно бибикали.
– Тогда лучше бояться вместе, – прошептала я.
Мы вошли, нет, влетели в его квартиру и как сумасшедшие кинулись целоваться. Как будто бы весь день невидимая струна держала нас на расстоянии, а сейчас – отпустила – и с центростремительной силой мы рванули навстречу друг другу.
Наши горячие руки переплетались и снова расплетались. От быстрых неистовых поцелуев губам было больно, и они начинали вспухать, как от укуса пчелы.
В голове шумело, как от вина, которого выпили слишком много. Я нетерпеливо стянула с него майку. Внезапно все закружилось передо мной, и мы одновременно опустились на прохладный пол в светлых квадратиках.
– Ты как?
– Жива!
– Это – хорошо. – Он провел рукой по моей груди, и я перехватила руку.
– Не останавливайся.